Хеймо запрокинул голову и тяжело вздохнул.
— Прости, что я вот так на тебя всё вывалила. Да ещё в день твоего рождения. Но сроки уже подходят, и я не знала, когда увижу тебя лично ещё раз. Теперь вопрос на засыпку: как я буду говорить об этом родителям?
— Я понятия не имею. Отец будет в бешенстве.
— Хеймо! Эрна! Вы куда запропастились? Кто будет резать торт, дети? — с лестницы послышался расслабленный и слегка смешливый от алкоголя голос мамы.
— Мы идём! — в унисон ответили ей сверху.
— Они очень давно друг друга не видели, — будто извиняясь, обратилась Клара к собравшимся.
В гостиную, при выключенном свете внесли большой двухъярусный торт из риса с мелкими кусочками сухофруктов. Хеймо набрал воздуха в грудь.
— Только бы пронесло, — изящнее сформулировать желание, глядя на сестру, он не смог. Все свечи были разом потушены. Гостиная наполнилась аплодисментами и поздравлениями.
Хеймо разрезал торт.
Оставалось вытерпеть ещё пару часов праздника. О том, что за ним последует, лучше было вообще не думать.
Гости уже давно разошлись, оставив после себя длинные ряды тарелок и винных бокалов. Пожалуй, самый тяжёлый в жизни Эрны разговор подходил к точке кульминации.
— Капсула полностью имитирует организм матери. Мой организм. Плод развивается точно так же, как делал бы это в утробе. Просто исключена большая часть рисков: механическое повреждение, болезни, отравления, стрессы. Короче, всё из чего, в общем-то, и состоит моя повседневная жизнь. А самое главное, в момент зачатия из генома удаляют наследственные болезни и изъяны. Ну, или добавляют желательные признаки. Кому-то, например, нужен ребёнок-блондин или предрасположенность к музыке. Это уже, конечно, сложнее… И гораздо дороже. А кому-то просто некогда вынашивать ребёнка, и они прибегают к капсульному вынашиванию. Есть и такие. Но мам, пап, — Эрна сжала в замок дрожащие руки, — для меня это единственный способ быть матерью здорового ребёнка.
Отец покачал головой. Эрне сначала даже показалось, что он с ней согласится. Но мгновение спустя всё встало на свои места.
— Это просто немыслимо. Я слушаю и не могу поверить! Наша дочь без нашего ведома пошла на такое! Как тебе вообще подобное в голову взбрело?
Эрна посмотрела на Хеймо тем знакомым ему тяжёлым взглядом, который означал: «Ну, братец, опять я в дерьме».
— Где вообще гарантия, что родится нормальный ребёнок, а не какой-нибудь…
— Гарантия? Гарантии ходят перед тобой, папа. Каждый день. Методу уже почти сорок лет. Это даже обсуждать сейчас смешно. Миллионы людей по всему миру были выношены искусственно и являются не просто полноценными, а успешными членам общества. — Глядя на холодные лица родителей, Хеймо будто наяву услышал, с каким гулким звоном разбиваются о них любые его доводы.
— Так они вам и сказали правду. Им важны только деньги! Клиники не будут портить себе репутацию! Никто, слышите, никто не знает, чем грозит такое вмешательство в самое естество жизни. Человек не способен постичь всю полноту таинства рождения и зачатия. Не всё, что заведено Богом может быть понято человеком, — отец почти перешёл на крик.
В ссору включилась долго молчавшая до этого мать.
— Эрна, здесь ведь дело в не только в технике. Мы же не самолёты или дроиды. Нас нельзя собрать по кускам. Матери всегда носили ребёнка под сердцем. Пели ему, говорили с ним. Он слышал каждый вдох и стук материнского сердца. А здесь… Он же совсем один. Это ненормально.
— Ненормально? — решительность, с которой Эрна встала с дивана, подсказала Хеймо, что скандал сейчас выйдет на новый уровень. — Ненормально жить, боясь, что любой случайный ингредиент в твоём супе может стать причиной удушья! Ненормально всегда носить одежду из одного и того же материала! Таскать за собой повсюду ингаляторы и антигистамины ненормально! Вы двое, конечно, замечательно и высоко рассуждаете. Природа, Бог, тонкие материи. Здорово! Но я не хочу, чтобы мой сын мучился так же, как мы с Хеймо. Прости, Хеймо, но будем смотреть правде в глаза. Каждый наш день — это грёбаная полоса препятствий!
Слушая свою дочь, Клара в глубине души понимала, что ей нечем переубедить её. Она вспоминала, как немолодая доктор из центра планирования семьи медленно и подчёркнуто корректно объясняла ей, что вероятность развития у её потомства тяжелейшего синдрома аллергических состояний свыше шестидесяти процентов.
— Понимаете, Клара, вам уже за тридцать, и это тоже вносит свои дополнительные риски, — начала доктор. — Знаете, в начале столетия Всемирная организация здравоохранения объявила XXI век веком аллергии. Но никто тогда не предполагал, что ситуация зайдёт так далеко. Иммунная система каждого последующего поколения становилась всё более агрессивной и неразборчивой в условиях тотальной гигиены, употребления антибиотиков, гормональных препаратов и накопления наследственных сбоев. Список типичных аллергенов рос всё это время. И в последние пять-семь лет начали рождаться дети с болезненной реакцией на десятки, а иногда и сотни веществ. Их назвали — неофициально, разумеется, — «дети в коконе». Поскольку они лишены полноценного общения с миром.