— А, ну тогда конечно! Это дело надежное!
— Не будь пессимисткой! Если б ты видела, сколько у него билетов…
— Да он что, смеется? Он так тебе и сказал, что вся его надежда на лотерею?
— Да.
— Что он рассчитывает…
— Да.
— И ты тоже в это веришь?
— А почему мне не верить?
— Пресвятая дева, помилуй нас!
И вот однажды, когда дочка, стоя на балконе, любезничала со своим кавалером, между родителями произошел следующий разговор:
— Он уже здесь, проклятый!
— Да. Кажется, пропало наше дело. Консуэлито словно подменили. Этот бродяга — настоящий соблазнитель. Она влюблена в него до безумия, никого не слушает, дерзит. В общем, он так ее обработал, что теперь стоит ему только захотеть — и она тотчас же с ним обвенчается или натворит вещей похуже.
— Сохрани господи! Так что же? Выходит, придется соглашаться на свадьбу?
— Я еще не сошла с ума! Ты же знаешь, что о нем говорят.
— Да. Вести не слишком-то добрые. Приходится признать, что наш Паблито — юноша не очень достойный.
— А если говорить начистоту, так приходится признать, что он мошенник и самый настоящий негодяй!
— Что же нам делать, Клаудия? Что делать?
— В самом крайнем случае придется сказать ему правду. Это все-таки выход.
— Я не понимаю.
— Да, да, сказать правду. Он ведь влюбился не в Консуэлито, а в шестьсот квинталов, о которых мы раззвонили повсюду. Из-за этой-то нашей глупости все и получилось.
— Боже мой! Да, ты правильно говоришь.
— Иногда мне просто хочется крикнуть ему: «Наше имение не дает шестисот квинталов! Нет у нас шестисот квинталов! Нет! Нет!»
— Над нами будут смеяться.
— Пускай! Лучше раз повиниться, чем всю жизнь казниться, как говорит кум.
— Делай как знаешь. Ты лучше меня разбираешься…
— Ладно. Я теперь решилась. Я знаю, что мне делать. Расскажу все нашему соседу. Все как есть. А он пусть передаст этому пустозвону, пусть откроет ему глаза! Я сама попрошу его все пересказать, доставлю ему это удовольствие.
— А он захочет?
— Кто? Сосед?
— Да. Мне кажется, он не любитель болтать.
— Ты его не знаешь! Первый сплетник, ни за что не утерпит, чтоб не разболтать!
— А мне он казался скромным…
— Да что ты! Хитрец и ханжа! Промышляет тем, что высматривает да вынюхивает, что делается у порядочных людей, а после выставляет их на посмешище. Уверена, что обо всей этой истории он знает больше нас с тобой!
— Ладно! В общем, делай как хочешь.
— Добрый день, сосед!
— Здравствуйте, донья Клаудия!
— Как поживаете?
— Помаленьку.
— Вид у вас веселый, как всегда.
— Что ж, живу, не жалуюсь.
— Да-да. Так я шла к вам…
— Я к вашим услугам.
— Уф! Жарко…
— Как странно, не правда ли?
— Вы все шутите!
— Я хочу вам что-то рассказать. Но если вы считаете меня шутником, так, пожалуй, и не поверите.
— А о чем?
— Сначала расскажите вы.
— О чем рассказать?
— О чем хотели.
— Черт побери, сосед! Я и вправду начинаю уважать вас.
— Или бояться.
— Нет, нет!
— Ну ладно. Представим себе, что вы уже поведали о своих огорчениях, и вот в ответ на ваш вопрос, как вам быть, я отвечаю, что у меня имеется для вас новость.
— Хорошая или плохая?
— Восхитительная!
— Ну, какая же? Не томите!
— Паблито уже не собирается жениться. Он мне сам сказал.
— Ох, сосед! Если бы так! Нет, в самом деле?
— Да. Он на вас разобиделся. Вы дурно говорили о нем.
— Мы?
— Так он сказал. Вы подумали, что он зарится на ваши шестьсот квинталов. И вот щепетильность вынуждает его, поскольку он настоящий кабальеро (по крайней мере, сам он твердо в этом уверен), отказаться решительно, или, кажется, он сказал «категорически», от свадьбы с вашей дочерью. Он просил меня передать Консуэлито это письмо.
— Давайте сюда. Спасибо! По правде говоря, я действительно плохого мнения об этом молодом человеке…
— Да, сеньора. Но кому не везет в любви, тому везет в игре. Так и вышло. Вчера был розыгрыш, и Паблито достался самый большой выигрыш.
— А!
— Да.
— Правда?
— Правда. Он пошел получать деньги. Поэтому и попросил меня передать письмо.
— Ну и дела! Как в кино…
— Человек предполагает…
— Да, понимаю. Но видите ли, сосед, господь бог знает, что делает. Эта лотерея принесла счастье не Паблито, а нам.