— Я тоже так думаю.
— Спасибо, сосед, спасибо! Я как раз на днях говорила мужу, что хочу поделиться с вами своим горем, потому что знаю, какой вы человек.
— Сеньора…
— Да, да! Вы человек на редкость сдержанный скромный…
— Но, сеньора…
— Да, да, это так!
— Ну, коли так — пусть так…
Идиллия
Луисито Чаморро — переписчик. Ему шестнадцать лет, он красив и подвижен. У него ни малейшего пушка над губой и нет никакой надежды на его появление.
Его жену зовут Марука. Ей столько же лет, но ее красивое озорное личико с короткой мальчишеской прической придает ей вид девочки, еще играющей в куклы.
Уже целую вечность они безумно — хотя и спокойно — любили друг друга. Каждый день он поджидал ее на определенных улицах, провожал в школу, дарил ей консервированные лакомства из кокосов и почтовые открытки. Она отвечала ему пакетиками с леденцами, картинками с изображениями святых и другими подобными драгоценностями. Ангелочки! Но в один прекрасный мартовский день, когда даже кокосовые пальмы стонали от жары, вспыхнула их страсть. Дети обнялись. И нужно было решать вопрос об их свадьбе в спешном порядке.
В прежние времена после венчания новобрачная должна была оставаться в родительском доме две недели. Как осудили бы люди наших бабушек, если бы этот обычай был нарушен.
А теперь, когда молодые возвращаются из церкви, их уже ждет автомобиль. Попрощавшись на тротуаре с родителями или даже не попрощавшись, они укатывают на автомобиле с такой быстротой, будто их преследует сам дьявол. Вероятно, тут сказывается желание нынешнего поколения совсем изжить этот уродливый обычай.
С тех пор как девицы провозгласили права женщины, молодые люди сочли себя обязанными возвести права мужчины в пятую степень. Так возникла мода устраивать свадьбы попросту. Она весьма практична. И в наши дни очень часто таким образом женятся и в Сан-Антонио, и Науисалько, и в других близлежащих деревеньках. Мода пришла, разумеется, из Сан-Сальвадора, где модники обычно устраивали такие свадьбы в Мехиканос, Акулуаке или Панчималько. Теперь жениху с невестой нужно только раздобыть себе шаферов, — владеющих автомобилем, — это непременное условие; они уезжают в какое-нибудь близлежащее селение и возвращаются уже блистательно обвенчанными. А сколько есть таких молодых людей, которые и за день до своей свадьбы никому о ней не сообщают, даже своим собственным невестам!
Все это наблюдали Луисито и Марука. И всякий раз, когда они слышали разговоры о новой «простой» свадьбе, их сердечки начинали как-то странно биться, хотя дети ничего и не говорили друг другу. Но вот однажды по дороге в школу первая намекнула девочка:
— Если бы и мы поженились вот так…
— Что, что?
— Ничего.
Он, покраснев, как лепестки хокоте, решился:
— Ну, что ж, если бы ты захотела…
— Ты о чем?
— Ну, вот это…
— Что ты сказал?
— Что… ну, ты же знаешь.
— Повтори еще.
— Нет.
— Ну, повтори.
— Видишь ли… да нет, не знаю, не знаю…
— Но ведь ты только что сказал мне, что да, что если я захочу…
— А твои папа с мамой?
— Глупый, что они сделают? Согласятся, как и все.
— Они рассердятся.
— Да, но сразу же и простят нас.
— Видишь ли… я… я боюсь мамы.
— Ба! Разве ты не мужчина!
— О, еще какой мужчина! — вскричал он, задетый за живое, и ошеломленно добавил: — Ну, пойдем.
И они пошли. В этот день вместо школы они направились по тропинке к Сан-Антонио. Но беда, в том, что они не искали священника — вероятно, потому, что не захватили с собой, чем платить, — а решили временно расположиться под развесистым манговым деревом на каком-то поле у деревни.
Там, под деревом, они провели самые счастливые часы в своей жизни. Уже наступал вечер, а они все еще решали, куда им пойти ночевать, когда стемнеет.
— Попросимся переночевать вон в том ранчо, — сказала Марука, у которой и в самом деле смелости оказалось хоть отбавляй.
— А если нас выгонит сторож? Останемся здесь.
— Ну нет, пойдем туда, я сама поговорю.
— Что ж, идем.
Удивились, хотя и чуть было не рассмеялись, сторож и его жена, когда узнали, что такие важные новобрачные проводят свой медовый месяц под открытым небом.