— Он был свернут или расправлен? — прервал шпиона Ежов.
— Листок-то? Так это, — растерялся худощавый. — Не помню.
— Что? — взревел Валентиныч. — Где он? Давай его сюда!
— Вот, пожалуйста, — и шпик протянул письмо.
— Так-так… Сложен в несколько раз, — шеф защитников прищурился. — Неужто не читали, гражданин Белинский?
— Не читал, — буркнул Игорь. — Больно надо.
— А сгорело-то прилично. Эх! — разочарованно выдохнул Ежов. — И вот оно вам надо было, а, Игорь Владимирович? Вы ведь серьёзный человек. В администрации второй год работаете, семьянин порядочный, дочка вот родилась. Принесли бы нам эту бумажку, да и всё. Стоило оно того?
— Отпусти его, Валентиныч, — вмешался Хруст. — Хоть я и не понимаю, в чём дело, но Игорь здесь точно не причём. Вся вина лежит на мне.
— А я тебе сейчас всё объясню, Костенька, — ехидно начал Ежов. — Тощий этот, коллега твой покойный, в последнее время вёл себя весьма подозрительно. Мы присматривали за ним, как могли, но парень был довольно скользкий и все наши хвосты быстро обрубал. На вопросы о том, ходит ли он куда-нибудь, помимо мест, указанных в задании, Тощий всегда отвечал отрицательно. При этом он вечно повторял, что у каждого порядочного зоолога есть свои тайники, но их посещение отклонением от указанного курса не считается.
— Всё верно, — кивнул головой Костя. — И у меня есть тайники, ничего плохого в этом нет.
— Да знаем мы про эти ваши тайники, — отмахнулся Ежов. — Дело в том, что обычно зоологи ходят к своим нычкам, не думая, что за ними следят. Они, конечно, озираются, и всё такое, но уйти от невидимой слежки не пытаются. Что касается Тощего, то, направляясь к тайникам, он вёл себя вполне обычно и, возможно, даже слишком раскованно. В таких случаях мы беспрепятственно отслеживали его путь вдоль и поперёк. Но иногда твой коллега направлялся явно не к нычкам, и в такие моменты он превращался в чёртового ниндзя.
— Ты параноик, Валентиныч, — сделал выводы Хруст. — Может, у него был какой-то особый тайник, который он берёг ото всех без исключения.
— Нет уж, гражданин Хрустов. Не может простой человек так быстро уйти от слежки. Складывалось ощущение, будто Тощий нырял в норы. Но откуда он мог знать, где они откроются? И как бы он смог оттуда выбраться? — Валентиныч помолчал, почёсывая затылок. — Ладно, посмотрим, что осталось от его записки. Надеюсь, она прольёт немного света на эту тёмную историю.
Ежов осторожно развернул обгоревшую записку и принялся её изучать.
— «Так уж вышло, что я тайно…» — прочитал он вслух. — Чёрт! На самом интересном месте обрывается! Это же надо было так обгореть! Холера! — сокрушался начальник. — Коротаев! Ты за каким чёртом Белинского в сортир пустил? Надо было сразу его брать!
— Виноват, товарищ командир, — протараторил шпион, вытянувшись по стойке смирно.
— Ясен хрен виноват! — прогавкал Валентиныч. — Костя, мил друг, давай-ка мы с тобой сейчас всё проясним. Выходит, что ты нашёл адресованную тебе записку Тощего и утаил это. Нехорошо получается, — он неодобрительно покачал головой. — А ну-ка расскажи нам, господин Хрустов, что там дальше-то было написано.
— Не расскажу, — отрезал зоолог.
— Ну вот и зачем тебе это, Костенька? Ты же уважаемый зоолог Ирия, — сказал Ежов, подняв указательный палец. — Никто тебя не обижает, привилегиями некоторыми пользуешься, всегда сыт и одет. Да и девка любая не прочь, так сказать, в женихи такого завидного мужика взять. Чем тебе плохо живётся? Давай по-хорошему, а?