-Да и слышим мы с ними звуки совсем по-другому - продолжил я, снимая с головы железный горшок.
-Если бы я, сам своими глазами, не видел, что вы это вы, то был бы полностью уверен, что вы самый настоящий эльф. Истинный Непримиримый. - барон потянул паузу - И миир Ваарт в вас, льер.... В вашей принадлежности роду людскому уверен полностью, высокий льер. Но, все же, услышав вас, я на мгновение был уверен, что вы....
-Вы были уверены, мой барон - невежливо перебиваю его я - что я действительно эльф, из тех самых-пресамых непримиримых. Эльф, обрезавший себе уши, научившийся растить щетину и коварно проникший в ваш караван. Для того что бы всех тут ночью перебить, а затем сложить курган из вываренных черепов во славу Тоогллс`сс`гута?
Холодом повеяло жутким от присутствующих. Ветром душу леденящим потянуло.
Ох, ну что же я за дурак-то такой?! Дурак редкостный, болван элитарный. Нашел ведь с чем шутить! Складывали тут курганы из вываренных человеческих черепов, еще как складывали, господа Перворожденные эльфы. И именно во славу их темного и кровавого эльфийского бога Тоогллс`сс`гута складывали. Из детских черепов, из женских. Давно это было, правда, почти с сотню лет назад, но память человеческая долгая. Не забыли и вряд ли забудут. А я тут шутки с этим шучу. Кретин я, и это не лечится. Если только хирургическим способом. Путем отсекания от тела сосуда бестолкового топором дезинфицированным.
-Мои глубокие извинения, господа высокие льеры, лар десятник. Моя шутка была глупой и неуместной.
-Да, льер виконт. Ваше умение шутить точно не является одним из ваших многочисленных достоинств.
Синий маг миир Ваарт молчаливо, но с многоговорящим взглядом, соглашается со словами барона. Ну, а десятник Маггрус, скорее всего, прирезал бы меня, и кинжал в кусты выкинул, кровью мерзкого типа оскверненный. Вон смотрит на меня как на предателя всего рода людского, убивает просто взглядом. И малыш Иррун, и величаво приблизившаяся графиня, и юная виконтесса так же глядят. Прямо публичное аутодафе на костре из пылающих праведным гневом взоров.
Впрочем, пусть их смотрят, а мне пора на встречу с неизвестным приглашающим. Ну, почти мне неизвестным. Есть у меня некоторые смутные предположения. Туманные, но определенные. Ух, какой бодрый неологизм сваял я, однако.
-Господа мои, высокие льеры! Льера графиня, льера виконтесса, брат мой рыцарь льер Иррун! Прошу меня извинить, но я вынужден вас оставить. Когда столь настойчиво приглашают такие убедительные приглашающие как эльфийские 'лучи', то заставлять их ждать будет совершенно неучтиво. Могут счесть за невежу и обидеться. А обиженные Непримиримые эльфы, это полная ладонь серьезных неприятностей. Если боги будут ко мне благосклонны, то мы с вами еще непременно увидимся. Желаю вам дотащить вашу гусеницу в ваш муравейник. Беспрепятственно.
Я коротко кивнул, скорее, боднул воздух и тронул пятками бока лошади. Туда вон поедем, на гриву или это холм? Впрочем, разницы нет, но на холме, мне кажется, более сухо.
-И что это было, друг мой Торун? Что это было, мой любезный Ваарт? Что все это означает, семь язв святой длани?! Я вас, вас спрашиваю, мои высокие льеры?! Что? Все? Это? Было? И кто он на самом деле, наш новый 'жупел' для охотников?! Это же ваша идея, любезный мой совсем 'синий' миир Ваарт, дождаться этого.... Этого виконта Саура из Гнезда, как дымовую завесу и одновременно лампу для мотыльков? Ну и как вам, мои льеры, все нравится?! А вы ведь тоже поддержали магистра, барон! Вы говорили, что ваши знакомые из столицы тоже обещали вам 'яркую бабочку' для булавок наших недоброжелателей! И кого мы в итоге дождались вместо виконта? Измененного! С обетом!
Малышка Аспекта, то есть, конечно же, графиня Орданская, владычица долины Туманов и горы Золе шумно выдохнула и грязно выругалась. Можно было. Все слуги, лакеи, дружинники барона и телохранители графини, а также наивный Иррун и юная виконтесса, были удалены на сотню метров, а над головами беседующих знойным маревом парил 'полог тишины'. Сами барон, маг и графиня напряжённо восседали в походных креслицах вокруг разожжённой жаровни. Расставленные по бокам ширмы прикрывали их от любопытных и нежелательных взглядов.