-И не тебе, муул, хаять моих родителей, льер! Моя кровь честна и зачат я по любви, в отличие от вас, высокородных, что случаются как больные проказой псы Шуула в надежде на зубастого щенка в помете!
Гм, 'больные проказой псы Шуула'! И еще муул. Однозначно круто. Смертельное оскорбление. Что бы назвать псом из стаи темного бога-гермафродита благородного льера, нужно быть совсем безбашенным или полностью уверенным в себе и своих силах. А уж муулом, то есть бесплодным копытным.... Границы у него есть, у Рагосса этого или 'весь мир - одна моя квартира'?
Нет, добром мы точно не разойдемся - такое оскорбление высокие льеры не прощают никак, а льеров не наказавших, произнёсшего данные слова самоубийцу, быстро титула лишают на королевском суде. При стечении народа на городской площади. Позор такой, что ух! В общем, это посерьёзней чем высокому льеру в лицо плюнуть, в этом случае достаточно оскорбившего на голову укоротить, а здесь всех других убить придется. А сделать это будет трудно, почти невозможно, магов то у нас в отряде нет. Две 'беты', две 'альфы', два 'алых', десять дружинников, начальник охраны виконта, сам виконт и я. Почему-то мне кажется, что для блистательного разгрома врага нас будет маловато. Очень.
М-да, и раций у нас нет, и нейросеть моя и виконта Баллорта до Гнезда точно не добивает - сказывается отсутствие ретрансляторов и запрет Совета контроллеров на демонстрацию высоких технологий. Помощи не будет - мы попали.
-Первый! Слушай мой приказ! - громко окликнул меня виконт и вытянул руку вперед в жесте великого полководца - Ты сейчас убьешь этого ублюдочного полукровку и обретешь себе имя! Выполняй!
Вновь сюрпрайз, маза фака. И абсолютный трындец мне, юному, совсем в этом мире не пожившему. И выбора нет. М-да, что-то мне это напоминает....
-Слушаюсь, высокий льер. Выполняю.
А что еще ответить? Иди ты на хрен, пес Шуула, муул плешивый? Толку то не будет никакого, лишь еще одна ладонь проблем. Биться мне так и так придется. Даже самому тупому ясно, что на виконта кто-то умный и очень сердитый эту засаду поставил, и вряд ли в его планах было отставить живых свидетелей. Я бы так точно подобной глупости не совершил. Так что снял я шлем, бросил его в руки удивленно расширившему глаза начальнику охраны, толкнул коня коленями и направился на встречу к славе. Или еще к чему.
-Эй, ты, мерзкий блохастый выкормыш мохнатых нелюдей! С тобой сразиться мой храбрый и доблестный брат-рыцарь! Если ты не мерзкий трус, то примешь этот вызов и умрешь достойно! - догнал меня в спину голос виконта, наполненный пафосом по самое, мля, не могу. Что ж, славное напутствие от виконта, я теперь грозный и доблестный брат-рыцарь. Высокий льер. Ничего не имею против этого - слово, оно не воробей...... А виконт не царь - хочу, слово даю, хочу назад забираю.
Я не видел, но был полностью уверен - слышавший слова виконта полукровка усмехнулся под личиной шлема в виде оскаленной звериной морды. Ну да, такой мордоворот вот вдруг возьмет и от схватки откажется. Раз сто до обеда и пятьсот после ужина.
Встретились мы с ним ровно посередине. Вблизи дитя тролля и человеческой женщины выглядел еще огромнее и страшнее. Секира, диаметром лезвий в метр, не меньше, легко покачивалась огромной рукой с валунами мышц, бугрящихся под серебристой кольчугой тройного плетения. Наплечники шириной с колесо телеги, толщиной в два пальца, на груди широкая пластина металла как лобовая броня у матерого болотного крокодила, сквозь множество дыхательных отверстий в забрале шлема вырывается пар от жаркого дыхания. Пахнет полукровка диким зверем. Несокрушимая скала в толстом-претолстом слое металла, если такое бывает в реальности, а не разумный.
-Я убью тебя быстро, верный и храбрый рыцарь. Мучаться не будешь! Раз и все - привет небо! Гы!
И голос как рев горного быка во время сезонной случки. Я внимательно посмотрел на противника, пытаясь разглядеть в темноте за забралом его глаза, разглядел, опять визоры рулят, увиденное не понравилось. В его глазах плескались лавовым жаром сладостное предвкушение битвы, абсолютная уверенность в своем превосходстве и презрение к людишкам с заточенными иголками в руках. Недовольно дернув плечом и смахнув с бровей и мокрых, удивительно быстро отросших волос капли влаги, произнес:
-Знаешь что, гад ты мохнатый, мне совсем не хочется умирать в такую поганую погоду. Лучше, я тебя убью.
Полукровка оглушающе захохотал и тут же заткнулся, потому что я начал стрелять. С двух рук. В полукровку в упор и в воинов за ним. Затем бросил жеребца на стену щитов и поднял перед ней его на дыбы. Оттолкнувшись от седла, метнул тело тараном за спины дружинников. Жалко коняшку, но собственную шкуру жаль мне больше. Угадал с поступком, слыша предсмертное ржание жеребца гибнущего на жалах копий и срубая голову одного из магов в темной хламиде. Второго не достал, с нереально быстрыми 'алыми' сцепился. Примы, наверное. Секунд семь потратил на них, еще полминуты на 'дублей'. Разбежались, туши неповоротливые, в разные стороны, ловить пришлось по одному. Отскочив назад, к дороге, врубился в сбившуюся во что-то типа каре пятерку дружинников. Никого из них не убивал, лишь калечил - руки, ноги, укол в лицо. Завязну с ними, темп потеряю, а мне двигаться надо, потому что слышу за спиной плохое. Хрипы слышу, лязганье сталкивающейся стали, испуганные крики, вопли. И булькающее шипение лазерганов.
Недооценил я противника, очень недооценил. Рассчитывал, что все на меня отвлекутся и виконт со своими 'бетами' и 'алыми' противнику в спину ударит, но не вышло. Плюнули на меня. 'Дублями', 'алым' и половиной дружины задержать решили. Правильно, я не основная цель. А полукровка после выстрела в упор, прямо в лицо, выжил. Шатался, двигался тяжело, пятнал раскисшую землю крупными каплями ярко-алой крови, но все-таки пробивался сквозь быстро редеющий строй наших дружинников к виконту, что едва сдерживал натиск зашедших со спины чужих 'алых'. Выстрелы лазерганов наших 'бет' полукровке не повредили, так, чуть замедлили. Целеустремленный мохнатый, упорный и защитные артефакты носит.
Быстро перезарядился, прицелился. Первая пуля ударила его промеж лопаток, вторую вбил ему в поясницу. Вмялся в плоть металл, плеснуло гейзером красная взвесь в свинцовое, хмурое небо. Но полукровка нашел в себе силы повернуться ко мне, оседая пустым мешком и опираясь на колено и рукоять провалившейся в грязь секиры. Не знаю, видел ли он меня тем размозженным пулей и сожжённым лазерганами куском мяса, в который превратилось его лицо, но я распознал по движению окровавленных, разорванных в клочья губ еле выговоренную им просьбу: 'Добей'.
Добил и заскрипел зубами от бессилия. Я не успевал. Второй маг, эта глиста в сырой, облепившей худые ноги хламиде, стоял за спиной виконта и тянул к нему руки. А с рук его к виконту полз алчными клубами зеленый туман. Пузырящийся, плотный, словно обретающий с каждым мгновением густоту и насыщенность выброс кислоты из лопнувшей цистерны. Видел я в видеороликах в Гнезде подобное, видел и понимал - виконту конец. Полный и окончательный. Ни имплантаты, ни защитные амулеты не спасут его от 'Последнего выдоха'. Заклинание сложное, контактное, недолговечное и разовое, но ничем и никем не остановимое. Потому что посмертное. Только гибнущий, умирающий маг его использует, своеобразный от него привет с того света.
Туман достиг виконта, заполз под доспех, вырвался тонкими язычками кислотного пламени из-под нагрудника, плеснулся ядовитыми каплями по сторонам. Оставшиеся в живых двое 'алых' противника отскочили в сторону, напуганные хищными клочьями. Наши же 'алые' с перерубленными ногами, ломаными куклами валялись среди тел дружинников, и отползти не успевали. Виконт по-звериному завыл, подломился в коленях и рухнул лицом вниз, плотно прижав ладони к лицу. Упал и маг. В спине хламидника торчал чей-то клинок, мерно покачивая грязной рукоятью. Живучая тварь, метров двадцать с железом в спине прошел.
Я сплюнул с кровью - когда только успел губы разбить или мне разбили? - и зашагал к месту затихающего побоища, распавшегося на одиночные схватки. По дороге добивал или убивал тех, кто вставал на моем пути. Не разбирался. Раненных начальника охраны виконта и одного выжившего из пятерки воинов на конях, убил щадяще, 'сестрами' в глазницы. Не финтил, просто прошел между ними, одновременно выбросив руки с зажатыми в кистях кинжалами в стороны. Взгляды у них почему-то испуганными были при моем приближении, а мужики ведь битые-тертые, смерть не раз видели и сам ее многим дарили.