-Но если мое присутствие чем-то мешает высокой льере, я покину данное место, оставляя за собой право на разъяснение мелких разногласий между благородными льерами. Ожидаю вас на улице, льер Иррун!
А есть-то мне как хочется! Запахи раздразнили пустой желудок, и во мне заворочался, глухо зарычал ненасытный зверь. Нет, я его, этого ревнителя этикета быстро убью и сразу съем. С костями, с камзолом и пуговицами. И коня или лошадь его тоже съем! Вместе с седлом, сбруей и подковами! Подковы надо будет обязательно погрызть - они из железа, а в железе есть нужные мне микроэлементы в достаточном количестве.
Темные боги, что за бред рождается в моей голове!
-Мой славный и храбрый рыцарь Иррун! Я полагаю, что незнакомому нам высокому льеру первоначально необходимо без помех отведать горячих блюд, что подаются в этом приюте путников, а уже потом высокий льер почтит нас своим обществом! Вы же видите, мой юный друг, что дорога до Урманса была очень трудна для незнакомого нам льера!
Все тебе прощу, славная девушка-женщина, за эти умные и своевременные слова! И твои кривые ноги-зубы, и обвисшую грудь то же прощу, о спасительница! И тебя, Иррун, прощу, когда поем. Может быть.
Слава всем богам, светлым и темным, разрешилось все.
Юный ревнитель этикета удалился, выдавив сквозь зубы стандартную формулу извинения за мелкое недоразумение, провожаемый моим изящным полупоклоном из кодекса странствующих высоких льеров и мне принесли еду.
Заставили весь стол деревянными блюдами с хлебом, мясом, кашами, подливами, чашами с жирной и горячей похлебкой. Добили свободное пространство глиняными кувшинами с вином. С красным, густым, терпким, вкусным, чем-то кровь напоминающим, только без вяжущего медного привкуса.
Да, кровь, гемоглобин и другие микроэлементы. В следующий раз, после подобной, сжигающей все силы схватки, надо будет вскрывать вены раненным скакунам. Все равно их добивать придется, так хоть пусть пользу мне принесут. Не 'бет' же с 'дублями' или дружинников на корм пускать? Хотя, если сильно прижмет....
Нет, ну его в бездну, такой корм! Не хватало мне еще превратиться в вампиро-людоеда и закончить свои дни на жарко пылающем костре из дубовых дров! А именно такая казнь для подобных тварей тут назначена. После публичного покаяния и очищения тела нечистого кипящей освещенной водой из храма Всеблагого. В землях троллей и эльнуров таких тварей тоже сжигают, но без предварительного ошпаривания.
Я откинулся чуть назад, 'алый' быстро отстегнул боковые крепления оплечий и нагрудника, распутал на боках груди вязь крепления чешуйчатых ремней наспинника, принял снятые мной части доспеха. Набрюшник и наручи снимать не стал, потом в комнате сниму, перед помывкой в бочке с горячей водой.
Хорошо! Силы возвращаются в тело с каждой минутой. В желудке бесшумно функционирует миниатюрный ядерный реактор, сжигая и переводя в энергию и клетки тела все, что в него попадает. Я приложил ладонь к области живота - горячо, обжигающее тепло пробивается даже сквозь сталь набрюшника, процесс восстановления сил и тела идет непрерывно. И от меня явственно парит. Верхняя одежда сохнет прямо на теле. Палюсь как разведчик с парашютом за спиной и автоматом на груди у главного входа в Пентагон, но мне плевать. Да, хозяин этой корчмы здорово на мне обогатится - утром придется повторить прием пищи в этом же размере, да и в дорогу с собой надо набрать гору разных припасов. Не хочу более голодать.
М-да, я как мобильная ракетно-артиллерийская платформа Содружества - мощный, быстрый, неуязвимый, но очень зависящий от топлива, ибо расход его запределен. Все-таки мысль насчет крови имеет в себе рациональное зерно, придется приобрести пару серебряных литровых фляг и наполнить их свиной или бычьей кровью в смеси с крепким вином. Одна треть вина, две трети крови. Круто посолить и добавить мелких спилков железа, серебра и, наверное, кости. И приправ для вкуса. Сложно будет все это проделать, за чернокнижника или некроманта точно примут с такими наименованиями в заказе.
-Высокая льера Аспекта, графиня Орданская, изволит поинтересоваться у высокого льера, достаточно ли он насытился для того чтобы представиться и поведать о своей цели путешествия и приключениях в дороге?
Это уже не грозный юный льер, что наехал на меня при моем фееричном появлении, это доверенный слуга высокой льеры. Дворецкий или камердинер. Или еще кто. Галунов нет, руки пустые, нет у него в них малого посоха с гербовым щитком или церемониального шеста с вымпелом владетеля. Стоит в двух шагах от стола в полупоклоне, терпеливо дожидаясь ответа. Возраст за сорок, седой, левая нога плохо гнется, левая же рука суха, скорее всего, повреждены сухожилия. Когда-то его левой половине тела сильно досталось. Одет хорошо, чисто, аккуратно, богато. Дорожный камзол расшит толстыми серебряными нитями, на шее тяжелая цепь с родовым гербом высокой льеры тоже из серебра. Любопытная благородная незнакомка явно не страдает отсутствием денежных средств, раз ее слуги носят на себе почти сотню золотых эргов. Не меньше. Я на его фоне бледен и неказист в своем мятом дорожном костюме и плохо очищенных от грязи сапогах.
Прислушался к себе. Хм, вроде бы сыт, вполне насытился, если так можно назвать процесс мгновенного поглощения белковой массы в неимоверных количествах. Да уж, местным жителям этого незабываемого зрелища хватит года на три обсуждений и пересудов, съел я на их глазах неимоверно много пищи. Полвзвода королевских гвардейцев можно таким количеством еды накормить.
Промокнул губы куском небелёного холста, тщательно ополоснул руки в глубокой медной чаше с розоватой водой, вытер все о тот же кусок холста - нет у них на столах салфеток - разрешающе кивнул:
-Веди к столу высокой льеры, любезный.
Поднялся с лавки, неторопливо вышел из-за длинного стола. А интересно тут, в корчме, все устроено. Или, скорее, в трактире или даже ресторане.
От самого входа - да, дверь то действительно наружу открывалась - идет приподнятый на полом пандус из толстых досок, более похожих на похудевшие брусья. Окрашены доски непонятно чем - то ли охрой, то ли еще чем-то, дающим такой рдяный оттенок. По бокам пандуса четыре парных спуска на 'серые' половины для купцов, их охранников, зажиточных граждан городка, мастеров ремесленных гильдий и прочего неблагородного сословия. Под потолком висят на цепях большие кованые круги, с прикрученными к ним с боков масляными светильниками. Крепятся они к балкам с помощью вбитых в массив древесины крюков - торцы крюков смяты и расплющены. Лучше бы вкрутили, а то смотрится все это не совсем надежно. Вся эта средневековая осветительная аппаратура украшена грубой гравировкой в виде пересекающихся волнистых линий. Ближе к концу зала пандус распадается на неравномерные по ширине правую и левую дорожки.
Направо располагается чистая зала для высоких льеров, спрятанная от любопытных взглядов за окрашенными в черный цвет реечными щитами. Налево что-то вроде зародыша современной барной стойки из располовиненных и ошкуренных до блеска тонких бревен. За ней видно половину пухлого туловища лысого и широколицего э, добряка? Улыбка до ушей, на лоснящейся жирной роже угодливое и предупредительное выражение, но взгляд заплывших салом глаз колючий, недобрый и внимательный. Владелец, наверное, по-хозяйски смотрит.
В развилке пандуса устроен спуск в помещение кухни. Оттуда постоянно выбегают крупнотелые подавальщицы с подносами, кувшинами, с мисками в руках и сочатся дразнящие обоняние запахи жареного мяса. Пару раз показалась мордашка любопытного поваренка и волосатая лапища шеф-повара, непременно возвращающая на рабочее место увлекшегося разглядыванием зала мальчугана.
А вот это охранники купцов, которых я снес с лавки. Провожают они меня злыми и недобрыми взглядами. У одного на щеке начинает наливаться густым фиолетом крупный синяк, второй сидит скособочено, постоянно потирая ладонью правое плечо. Я подмигиваю им и чуть развожу в стороны руки. Без обид парни, очень есть хотелось. Старший этих охранников, массивный и кряжистый, с двумя круто изогнутыми тесаками на обшитом звеньями кольчуги кожаном поясе, еле заметно кивает в ответ, строго косится на своих подчиненных и что-то им тихо говорит. Мне не слышно, но я уверен, что мое своеобразное извинение ими принято. Хотя мог бы и не извиняться, я ведь высокий льер благородных кровей, что мне эта чернь?