– Нет, я отвлекся. Гас…
– Спасибо.
– Я слышал, твоя бывшая жена встречается с лейтенантом. -Да.
Уолтер посмотрел на коллегу.
– И тебя это не трогает?
– Нет.
Уолтер повернулся к дороге.
– Сержант Энглвуд тоже так сказал. -Как?
– Что тебя это не трогает. Они проехали мост.
– Меня бы трогало, – продолжал Уолтер, – если учесть, что лейтенант знает эти неприличные истории.
Гас воззрился на напарника.
– Ты что? – удивился Уолтер. – Разве не знаешь, что твоя жена рассказывает?
– Нет.
– Елки, это такая умора! Она выложила про тебя все. Про твои сексуальные извращения… – Уолтер расхохотался. – Вот, например, однажды она сильно на тебя разозлилась и попросила надеть ее лифчик. Сказала, что это «заведет ее мотор». Да, Вэлрико именно так выразился. А на самом деле она просто хотела тебя унизить!
Пальцы, которыми напарник Уолтера сжимал руль, побелели.
– А ты знал, что она над тобой издевается? Гас смотрел прямо перед собой.
– Ой, извини! – Уолтер опустил глаза. – Как-то неловко получается.
– Какие еще истории?
– Не скажу. Мне неудобно.
– Ничего, – ответил Гас. – Ты не виноват. Это было давным-давно.
– Тебя это правда не задевает?
– Ни чуточки.
– Ладно, тогда слушай еще одну, это писк. Помнишь, она сказала, что всегда хотела кое-что попробовать, но стеснялась и боялась, что ты будешь над ней смеяться? А ты ответил, что готов ради нее на все. И она заставила тебя лечь на спину и помочилась тебе на лицо. Помнишь? Думаю, да – ты же там был. Но это было не для того, чтобы ее возбудить. Она просто опять на тебя злилась.
Гас глубоко вдохнул.
– Кто еще знает? Только Энглвуд и Вэлрико?
– Нет, они сказали Бреварду и Лабеллю, те – другой смене, потом остальным, а затем все дошло до шерифа. Когда мы были на барбекю, его жена перепила сангрии и увидела тебя во дворе. Ты стоял один и ел хот-дог. Она скорчилась от смеха и все нам выложила.
– Нам – там были другие?
– Нет. Ну да, пара человек.
– Пара?
– Ну, компания. Сначала человек десять. Когда остальные услышали, о чем она говорит, то тоже подтянулись. В конце концов в ту комнату втиснулись, наверное, все, кто был. Кроме тебя.
– То есть знает только наше отделение?
– Да нет, я слышал об этом в кафе, на пристани и в видеосалоне. И парень, который ставил мне кабельное телевидение, что-то такое упоминал…
– Уолтер…
– Ну, практически весь город. Даже странно, что тебя это не трогает. Я бы ужасно мучился: куда ни поедь, везде на тебя смотрят и представляют всякое такое…
– Уолтер…
– Я бы уволился и уехал. Может, фамилию сменил бы. А потом, наверное, покончил бы с собой…
– Уолтер!
– Что?.. А, тебя все-таки трогает. Я так и знал!
– Нет, просто пора уже сменить тему.
Полицейский автомобиль свернул с автодороги и подъехал к свежеокрашенному передвижному дому на Каджоу-Ки. Филиал полицейского отделения.
Гас и Уолтер вошли внутрь с деловым видом людей, которым есть о чем писать рапорты. Внутри был только сержант Энглвуд. Он сидел за столом под кондиционером, от которого весь трейлер гудел и вибрировал.
– Привет, сержант! – сказал Уолтер. – Что нового? Энглвуд поискал клавишу на клавиатуре и нажал.
– Ночью утащили цветы из оранжереи.
Гас дал Уолтеру часть бумаг, и они пошли к разным столам. Из машинки Гаса торчала фотография бородатого Аль Пачино. Кто-то пририсовал ему лифчик. Гас смял снимок и принялся за работу.
Гас был хорошим человеком. Таким хорошим, что даже противно. Он с первых же дней работы произвел на всех сильное впечатление: уважительный, почтительный, преданный. Связей у Гаса не было, и заводить их он не хотел. Он был твердо намерен пробиться с помощью упорного труда и исключительных душевных качеств. Начальство мигом это просекло и записало его в категорию тех, кому повышение противопоказано.
– Эй, Серпико! – крикнул Энглвуд. – Как пишется «бу-генвиллея»?
– Его зовут Гас, – сказал Уолтер.
– Ничего, – ответил Гас. – Бу-ген…
А когда-то это прозвище было почетным. Вызывало приятные ассоциации. Правда, было это еще в восьмидесятых, когда Гас был этаким юным жеребцом. Потом сдала спина, и он набрал в весе. Произошло это не сразу, а как-то постепенно: потихоньку кличка стала обидной. Двадцать лет спустя превратилась в издевательскую. Хотя, пожалуй, смешной она была всегда.
В отделении было тихо, только гудел кондиционер и стрекотали пишущие машинки. Открылась дверь.
– А что я узнал! – сказал помощник шерифа Вэлрико. – Дама, которую я штрафанул за превышение скорости, рассказала мне, что однажды жена Серпико…
Энглвуд откашлялся. Вэлрико обернулся.
– О, привет, Серпико! Я думал, ты на выезде.
– Только что вернулся. – Гас вытащил готовый рапорт из машинки и подошел к картотечному шкафу. Заработал факс. Гас сорвал бюллетень с катушки и подошел к столу Уолтера.
– Помнишь те трупы в Форт-Пирсе? Уолтер кивнул, продолжая печатать. Гас положил факс ему на стол.
– На автозаправке Ки-Ларго видели «транс-ам» цвета зеленый металлик.
– Так все-таки он едет к нам!
– Это еще не все, – добавил Гас. – Видишь список жертв? Все шли по одному обвинению, как и тот, которого распяли на башне летучих мышей.
Глава 9
Миниатюрная женщина села в дальний угол Безымянного бара спиной к стене. Женщина не сняла темные очки и не притронулась к своему кофе.
Через несколько минут Анна подняла глаза. Человек, за которым она наблюдала, отошел от стойки, взял стул и сел напротив.
– Ты нормально? Она кивнула:
– Спасибо, что согласился встретиться.
– А как иначе! Ты не представляешь, как я волновался, когда увидел это по телевизору. Как же все получилось?
Анна открыла было рот, но тут же съежилась в беззвучном плаче. Плечи затряслись. Мужчина огляделся, не смотрит ли кто. Другие посетители над чем-то смеялись. Тогда мужчина прикрыл ее руку своей.
– Можешь не рассказывать.
Анна шмыгнула носом и взяла себя в руки.
– Нет, мне надо выговориться…
Два дня назад
Солнце садилось, а Анна Себринг еще бегала по кухне. Стрелки на большой желтой маргаритке над раковиной показывали половину седьмого. Анна, уже в форме официантки, открыла духовку и достала оттуда курицу.
Кухня находилась в дуплексе – простом белом параллелепипеде без озеленения, в самом бедном районе Форт-Пирса, где-то в двух часах к северу от Майами. Тридцать лет назад эти дуплексы считались гордостью Флориды. А теперь во дворах остались только сорняки да разбитые автомобили. Еще в середине восьмидесятых этот район пришел в упадок, как Камбоджа, и средний класс со свистом вылетел на более перспективные земли подальше от побережья.
Анна напряглась – звук открывающейся двери. Женщина поспешила в зал и внимательно всмотрелась в лицо Билли. Подошла его поцеловать. Он прошел мимо.
– Я приготовила твое любимое блюдо…
Он не ответил. Просто сел за стол. Значит, сегодня лучше побыстрее уходить. Анна схватилась за сумочку.
– Буду дома в то же время… И вышла за дверь.
Но вернулась.
– Моей машины нет. – Анна схватилась за телефон. – Угнали!
Когда Билли не отреагировал, она все поняла и положила трубку.
– Они опять ее конфисковали? Билли смотрел прямо перед собой.
– Мы же заплатили вперед! Я отдала свой чек из ресторана…
Билли со свистом втянул воздух. Она ступала по тонкому льду.
– Ты не заплатил! Ты проиграл… Трах! Прямо по носу.
Она споткнулась, потеряла равновесие. Билли медленно отодвинул стул и встал. Анна попятилась.
Билли не пришлось валить ее на пол. Она упала сама, скорчилась, прикрывая жизненно важные органы. Пинки попадали по ногам. Анна старалась молчать, чтобы не догадались соседи. Хотя какая разница? У них то же самое.
Билли надоело ее бить, и он пошел на кухню за пивом. Анна быстро собрала высыпавшуюся из сумки мелочь и выбежала за дверь.