Почему в этот институт? А все с легкой руки Володи. Ребята мы были безалаберные, легкомысленные, не то, что теперешние десятиклассники, которые за несколько лет до окончания школы уже знают, куда будут поступать по ее окончании. Мы же только перед майскими праздниками 1955 года вдруг вспомнили, что надо будет поступать в какой-то институт. В какой? Володя говорит:
– Пойдем к моему отцу, может, чего он посоветует.
Пришли.
– Значит, так. Слушай сюда, – военная привычка Семёна Владимировича всегда нас умиляла. – Чтоб иметь гарантированный кусок хлеба при любых обстоятельствах, надо поступать в технический вуз и получать специальность инженера.
Мы поблагодарили за совет и пошли размышлять, куда будем поступать. Дело в том, что инженерные специальности нас обоих абсолютно не прельщали. Нас уже тогда, можно сказать, интересовало все, что связано с литературой.
Но поступать на филологический факультет в какой-либо вуз мы не решались, так как гуманитарный институт не освобождал от службы в армии, и в нее могли забрать с любого курса, а мы этой армии боялись как огня, ибо три года, отданные служению отечеству, нередко ломали дальнейшую жизнь. И хотя Володя в одной из эпиграмм на меня написал:
решили последовать совету Володиного отца. Ну а в какой конкретно вуз подавать документы, еще не знали. И тут Володя, большой оригинал, предложил: институт, у которого будет самый красивый пригласительный билет на день открытых дверей, туда и пойдем. Самым красивым оказался пригласительный билет из МИСИ. В него и решили поступать.
А вообще мы с Володей собирались закончить школу с медалью. Не золотой, конечно, – с серебряной. Тогда не надо было все 10 лет учиться на четверки и пятерки, достаточно было иметь в аттестате не больше двух четверок – такие в те годы были правила. И мы с первых дней десятого класса, засучив, как говорится, рукава, взялись за учебу, и первую четверть окончили с тремя или четырьмя четверками, рассчитывая в следующих четвертях превратить их в пятерки. Но тут, когда закончилась первая четверть, соседняя женская школа (тогда обучение было раздельным) приглашает наши десятые классы на вечер накануне октябрьских праздников. На вечере была какая-то самодеятельность, но все это только усугубляло скуку, и хотелось поскорей уйти. Вдруг Володя говорит, что надо как-то развеселить публику. А в те годы, задолго до ставших потом популярными анекдотами армянского радио, ходили, в виде опять же анекдотов, басни Крылова, переделанные на армянский манер. И вот одну из таких басен про псарника и мишку-бескультурника (уставший псарник решил отдохнуть, лег подремать, а некультурный медведь вызвался охранять его сон, прерываемый назойливым комаром, которого медведь увещевал просьбами не мешать отдыхать рабочему человеку, на что комар не обращал никакого внимания, даже когда медведь намекнул ему, что тот издевается в лице спящего псарника над всем рабочим классом, а когда и это не помогло, медведь взял пудов на двадцать камень, осторожно на голову комара опустил, в результате чего комар скончался, псарник тоже, и медведь от разрыва сердца умер; из всего этого следовала такая мораль: когда спать ложишься, нос платком закрывай, комар кусаться не будет) Володя вышел на сцену и рассказал, притом с армянским акцентом, коверкая падежи, женский и мужской род, склонения (звучало так: «из этум басня такой морал»), короче, очень комично все переиначил. Все смеялись, он получил (возможно, первую в своей жизни) бурю аплодисментов, и этим немного раскрасил тоскливый, первый наш совместный с девочками вечер. А назавтра его вызывают к директору вместе с родителями и чуть ли не выгоняют из школы, но, смилостившись, ограничиваются тройкой по поведению за первую четверть. Не забывайте, это 1954 год, совсем недавно загнулся усатый вождь, еще были сплошные заморозки и об оттепели никто даже и не заикался, и невинный анекдот был расценен как чуть ли не антисоветчина.