— Не надо! — закричал он, передразнивая ее и хохоча. — Пожалуйста! Прекрати!
— Самому — так можно, а другим — так нельзя, — сказала Лейн.
Извиваясь, так как она продолжала щекотать его, Ларри выключил мотор. Затем он схватил ее за запястье и поднял рукав ее свитера.
— Крапивка! — провозгласил он.
— Нет! — Она задыхалась от смеха. — Не надо! Не хочу! Я все скажу маме!
— Бабушкины сказки. — Ларри сделал ей «крапивку». Слегка. А потом отпустил.
— И это все, на что ты способен?
— Вот как? Хочешь попробовать еще разок?
— Спасибо, я пасс, — сказала она и похлопала его по руке. — Может, как-нибудь в другой раз. Может… — Она внезапно схватила Ларри за запястье и больно ущипнула.
— Айооуу!
— Я проучу тебя, мерзкий мальчишка! — Смеясь, Лейн быстро распахнула дверь и выскочила из машины. Она помчалась к дому, но вместо того, чтобы воспользоваться своим ключом, она подождала отца на крыльце.
Ларри потирал руку, подходя к ней. Рука горела.
— Я не очень больно тебе сделала? — спросила Лейн.
— Выживу. Если повезет.
Лейн протянула ему свою руку.
— Сделай и мне также.
— Нет.
— Сделай. Мне тогда будет легче.
— Ты начнешь кричать и разбудишь мать, — сказал он и открыл дверь. Они тихо вошли в дом.
Лейн глянула на диван.
— А где же она?
— В постели.
— Вот те на! Надеюсь, я не очень помешала, когда позвонила.
Джина, жаловавшаяся на ужасную головную боль, ушла спать примерно за час до звонка, предоставив Ларри возможность остаться наедине с фотографиями Бонни.
— Ты не могла этого знать, — сказал он.
— Хо — хо — хо.
— Ладно, пора мне отправиться на боковую.
— А мне пора отправиться принять душ, — сказала Лейн.
— Разве ты перед ужином не принимала ванну?
Улыбка Лейн улетучилась.
— Хочу смыть с себя эту грязь.
— О.
— Да. Все это так… — Она сжала губы. Подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами.
У Ларри запершило в горле.
— Извини, милая.
Она обвила его руками и крепко обняла.
— Почему все получается не так, как хочется?
— Не знаю. Наверное, это жизнь.
— Сначала собачья жизнь, потом приходит смерть.
— Не говори так, родная, — прошептал он. — Все будет хорошо.
— Да, конечно.
— На Джиме свет клином не сошелся. Просто жди и смотри. В один прекрасный день ты встретишь хорошего парня и влюбишься в него по самые уши.
— Лучший способ сломать себе шею, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь. Убрав руки, Лейн поцеловала его в щеку. — В любом случае, спасибо. — Она шагнула назад и вытерла глаза рукавом свитера.
— Утром ты почувствуешь себя лучше, — сказал Ларри.
— Пока не проснусь, по крайней мере.
Ларри вытянулся между простынями на кровати. Они были прохладными и приятными.
— Лейн вернулась? — спросила Джина сонным голосом.
— Угу.
Она вздохнула и уснула снова. Ларри прислушался к ее глубокому замедленному дыханию. Вскоре он услышал отдаленный шум воды.
Интересно, Лейн сразу ляжет спать после душа?
«Незачем тебе смотреть на эти снимки снова, — сказал он себе. — Спи и забудь об этом.
Что, если Лейн застанет тебя за рассматриванием этих снимков? Девушка ее возраста. К тому же мертвая. Она подумает, что ты не лучше, чем Джим. Хуже. „Все мужчины такие свиньи“. Включая отца.
Просто объясни, что пишешь о ней книгу. Она была убита и завтра…»
Завтра…
Ларри с самого ленча пытался забыть об этом. От одной только мысли о возвращении в Полынную Степь его бросало в жар. Вот и сейчас тоже. Он откинул в сторону верхнюю простыню и одеяло.
«Отменить поездку?
Что ты скажешь Питу? Извини, я передумал. Замечательно.
Все равно надо пройти через это.
А если мы найдем Урию?
Не найдем. Мы были там дважды, и он не появился ни разу.
Может быть, тогда его просто там не было? Умотал в пустыню. Охотиться на койотов.
А, может быть, где — нибудь там спрятавшись, наблюдал за нами?
Ужасно.
Теперь-то уж мне ни за что не уснуть, — подумал он.
Думай о чем — нибудь приятном. Думай о Бонни.
Нет! Я должен перестать думать о Бонни. Это ненормально».
Он услышал, что душ выключился.
Лейн закончила. «Ей понадобится минут пятнадцать, чтобы уснуть, — подумал он. — И тогда можно будет спокойно вытащить снимки.
Можно, раз я все равно не могу уснуть.
Нет.
Какой смысл? Она мертва. Она не оживет.
Может ожить. Когда я вытащу кол.
Бред собачий.
А что, если оживет?
Не оживет. Вампиров на свете не бывает».
— Вытащи и узнаешь, — раздался в его голове мягкий и дразнящий голос Бонни.
— Ты так хочешь? — спросил он ее.
— Очень.
— Думаю, это можно сделать. — Он присел на гроб и улыбнулся ей.
Это было странно. Он еще не вытащил кол, а она уже была живая, обнаженная и прекрасная, и разговаривала с ним.
— Как ты смогла ожить? — спросил он.
Она игриво улыбнулась ему.
— Вампирская тайна.
Так ты все — таки вампир?
— Я и не говорила, что нет.
— Не помню.
— Ведь ты хочешь меня, правда? — Она протянула из гроба руку и погладила его.
— Это все не так просто, Бонни.
— Но ведь ты хочешь меня?
— Если ты действительно вампир…
Бонни приподняла ноги, развела их в стороны и, согнув в коленях, перебросила их по обе стороны гроба.
— Ты хочешь меня, — сказала она.
— Я знаю, но…
— А я хочу тебя. — Она положила руки на груди и поглаживала их. — Вынь кол, и я буду твоя.
Но Ларри не хотел вытаскивать кол. Он жаждал ее, но ведь она призналась, что она — вампир. Он освободит ее, а дальше что?
— Я не буду пить кровь из тебя или из твоей семьи, — сказала она, словно прочитав его мысли.
— Откуда я знаю?
— Поверь мне. Вытащи его. — Голова ее приподнялась со дна гроба. Пока она растирала и массажировала свои груди, шея ее становилась все длиннее и длиннее. Тонкая и белая, она, извиваясь, поднималась вверх. Она наклонила голову к торчавшему колу и высунула язык, длинный, розовый, влажный. Он обвился вокруг древка. Затем соскользнул вниз, туда, где кол входил в грудь.
Ее щека лежала на гладкой коже над грудями. Она посмотрела на Ларри и улыбнулась.
— Вытащи его, — попросила она опять, умудряясь каким-то образом говорить, несмотря на высунутый язык.
Ларри смотрел не дыша, с бешено колотившимся сердцем.
Язык Бонни, обвившийся вокруг древка, постепенно поднимался кверху. Затем она широко открыла рот и начала сосать тупой конец кола.
«Она собирается высосать его из себя, — догадался Ларри. — Будет хорошо, если она это сделает сама. Поскольку я не…»
— Попалась! — раздался голос незнакомца.
Голова Бонни дернулась вверх, глаза засверкали от ярости. Своей длинной шеей она напоминала Ларри кобру, поднимающуюся под звуки дудочки факира. Ее голова повернулась на звук голоса.
Ларри посмотрел тоже.
На незнакомце была надета темная монашеская сутана. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо.
— Урия? — спросил Ларри.
— Не позволяй сатане обмануть тебя, — проговорил незнакомец.
— Убей его, Ларри, — сказала Бонни низким, спокойным, но в то же время требовательным голосом. — Это и есть Урия. Это он такое сделал со мной.
— Отправляйся обратно в ад, нечистая сила!
— Он — сумасшедший, — сказала Бонни. Ее голос звучал откуда-то издалека. И совсем по — другому. Он больше не был ни лукавым, ни соблазняющим. Он был очень похож на голос Лейн. Ларри почувствовал, как сдавило грудь. — Это он убил меня. И сделал мне больно. Очень больно.
Ларри отвернулся от незнакомца.
Гроб был пуст.
На какой-то момент Ларри подумал: «Слишком поздно! Она высосала кол из своей груди и ожила!»