— А потом?
— Альборнос продолжал угощать сенатора большим блеском и прекрасными словами, но ни слова не говорил о возвращении его в Рим. Устав ждать, Риенцо, как меня секретно уведомили, оставил лагерь и с несколькими приверженцами своими отправился во Флоренцию, где имеет друзей, которые хотят снабдить его оружием и деньгами для вступления в Рим.
— А! Теперь я знаю, — сказал Адриан с полуулыбкой, — за кого вы меня приняли.
Монреаль слегка покраснел.
— Справедливая догадка! — сказал он.
— Между тем в Риме, — продолжал провансалец, — и ваш достойный дом, и дом Орсини, будучи избраны для верховного управления, поссорились между собой и не могли поддержать власть, которую приобрели. Франческо Барончелли, новый демагог, рабский подражатель Риенцо, возвысился на развалинах мира, разрушенного нобилями, получил титул трибуна и носил те самые знаки, какие носил его предшественник. Но не будучи так благоразумен, как Риенцо, он принял сторону, противную нам. И таким образом он дал легату возможность противопоставить папского демагога узурпатору. Барончелли был человек слабый; сыновья его совершали всякие сумасбродства из подражания высокородным тиранам Падуи и Милана. Разврат их, не щадивший чести замужних и незамужних женщин, составлял контраст с важным и величественным приличием правления Риенцо; наконец Барончелли был убит народом. А теперь, если вы спросите, кто управлял Римом, я отвечу: надежда на возвращение Риенцо.
— Странный человек и странный деятель! Каков-то будет конец обоих?
— Скорое умерщвление первого и вечная слава последнего, — отвечал Монреаль спокойно. — Риенцо будет восстановлен; этот доблестный феникс через бури и облака пойдет сам к своему погребальному костру: я предвижу, я сострадаю, я поклоняюсь ему! А затем, — прибавил Монреаль, — я смотрю далее!
— Но почему вы так уверены, что в случае восстановления Риенцо должен пасть?
— Не ясно ли это для всякого, кроме Риенцо, которого ослепляет честолюбие? Как может человеческий ум, как бы ни был он велик, управлять этим в высшей степени испорченным народом, опираясь на популярные средства? Явится какой-нибудь новый демагог, и Риенцо станет жертвой. Запомните мое пророчество!
— Ну, а это далее, куда вы смотрите?
— Совершенное ниспровержение Рима на много веков. Бог не создаст двух Риенцо, — отвечал Монреаль, — или, — прибавил он гордо, — вливание новой жизни в это изношенное и больное тело, основание новой династии.
Здесь их разговор был прерван звуком трубы, и вслед за тем вошедший офицер возвестил о прибытии послов из Флоренции.
— Еще раз извините меня, благородный Адриан, — сказал Монреаль, — и позвольте вас просить быть моим гостем по крайней мере на эту ночь.
Адриан, будучи не прочь побыть дольше с таким знаменитым человеком, принял приглашение.
Оставшись один, он склонил голову на руку и погрузился в размышления.
III
Верная и несчастная любовь. Стремления переживают привязанности
После страшного часа, когда Адриан Колонна видел безжизненное тело своей обожаемой Ирены, молодой римлянин перенес обыкновенные превратности бродячей и отважной жизни того тревожного времени. Отечество, казалось, утратило для него свою цену. Самый ранг его устранял его от участия, которое он думал принять в восстановлении свободы Рима, и он чувствовал, что если когда-нибудь совершится подобная революция, то ее произведет человек, к происхождению и привычкам которого народ может чувствовать симпатию и родство, и который бы мог поднять руку в его защиту, не делаясь отступником от своего сословия и судьей своей собственной семьи. Он посетил различные дворы и со славой служил в разных лагерях. Отсутствие, продолжавшееся несколько лет, в некоторой степени восстановило его ослабевшую и поколебавшуюся привязанность к родине, и он желал опять посетить город, где в первый раз увидел Ирену. Может быть, думал он, время выработало какие-то неожиданные перемены, и я еще могу помочь восстановлению моей родины.