— Ох, ну надо же! Как его на этот раз!
Из чего напрашивался вывод, что бедняге "прилетало" достаточно регулярно, но в меньшем количестве. И об этом прекрасно знали обитатели замка — и о количестве в том числе.
Я вновь показала Нилле на флакон у нее на шее и на Дина, теперь она поняла.
— Конечно, Камита, есть у меня кое-какое снадобье, может, и поможет. Только, знаешь, лучше ленне Дане сказать, у нее и получше найдется. Самой мне нельзя, кого бы послать? И чтобы Крыса не узнала, она в это время еще по замку шастает.
Как только прозвучало имя ленны, Дин приоткрыл глаза и посмотрел на нас. И прошептал:
— Дану… позовите…
— Жди тут, — велела Нилла и быстро ушла.
Я присела рядом с Дином, осторожно провела пальцами по его щеке. Как ни странно, поведение Ниллы немного меня успокоило — она не нашла, что положение парня опасно, просто проходная неприятность. По крайней мере, так казалось. То есть, она, видимо, считает выздоровление вопросом времени. Но почему температура повысилась? Так всегда бывает? Повышение температуры — ответ организма на воспаление. Или ему инфекцию занесли, кнут ведь был нестерильный, надо думать… или чем там его били… и кого били этим же незадолго до…
Да уж, мысли дочки врача из двадцать первого века — хоть стой, хоть падай. Услышь их кто здешний — у виска покрутит. Мельник умно поступил, объявив меня полудуркой, за умную тут и не сошла бы, точно.
Открытых ран множество. Антибиотики нужны, интересно, или иммунитета хватит? Вопрос, конечно, чисто риторический, какие уж тут антибиотики. В лучшем случае травок заварят.
Я сменила холодный компресс на спине Дина. Колодезная вода по-прежнему была обжигающе холодной, как бы не простудить беднягу. Мой собственный холодный озноб почему-то не проходил. Наверное, потому, что я осознала — со мной в подобной ситуации тоже церемониться не станут. Кто я? Полностью бесправное существо, рабыня на двадцать лет. Что такое двадцать лет? Вся жизнь, может быть. Не хочу прожить ее тут, не хочу, не хочу…
Дин вдруг пошевелился, взял мою ладонь и сунул ее себе под щеку. Понятно, она холодная, а щека — очень горячая.
— Спасибо, — сказал парень тихо, — как тебя зовут? Ты кто?
Я только вздохнула. Кто-кто… Дед Пихто.
Он, Дин, то есть, теперь рассматривал меня, слегка повернув голову. И глаза его уже были не мутными, в них появился интерес. Лучше стало?
И где же бродит эта Нилла?..
Я легонько погладила Дина по волосам и осторожно освободила руку — он сначала не отпускал, потом сдался. Слабо улыбнулся и, кажется, собрался что-то сказать…
Вот тут-то и началось.
— Ты почему здесь? Кто тебе позволил здесь находиться?! Зачем мешаешься, куда не просят?! Убирайся, без тебя все сделают!
Это нелегкая принесла Крысу, то бишь всеми любимую экономку.
Дин закрыл глаза, точнее — он зажмурился. А я… как бы помягче выразиться…офигела, и от неожиданности и от ее претензий. Впала в ступор. Кто мне позволил быть здесь? Она сама, кто же еще, она меня на эту лавку и поселила! Куда я мешаюсь?.. Помогаю больному — это нельзя?.. Кто тут "все сделает" без меня, что-то никого не видать?
— Как смотришь, как смотришь?! Ну что за нахалка? Тебя не учили, себя вести девушке твоего положения?
Как я смотрю?.. Ну, верно, уставилась на нее с возмущением, а как на нее еще смотреть в такой ситуации? Наверное, все же хорошо, что я немая, а то бы еще и сказала… что-нибудь.
Просто сумасшедший дом.
Дальнейшее понеслось по тем же рельсам, то есть, ощущение сумасшедшего дома лишь нарастало, потому что в другом конце коридора появилась еще одна персона. Она стремительно подошла, неся перед собой светильник без стекла — вцепилась в него обеими руками так, словно боялась уронить. Молоденькая девушка, лет шестнадцати-семнадцати, как мне показалось. В ее глазах, кажется, притаилось по молнии, готовой выпрыгнуть и дотла испепелить вредную тетку-экономку.
— Что это такое? Что это значит, Нона?
— Все в этом доме значит лишь, что приказы твоего отца исполняются в точности, ленна Дана! Всеми, кроме тебя.
Девушка, стало быть, здешняя барышня. Вот и познакомились.
— Мой отец не приказывал ничего подобного, точно знаю!
— Приказывал, ленна, можешь мне поверить.
— Он не мог!
— Кто бы осмелился его ослушаться?
— Не говори чушь, экономка! Что ты ему скажешь, если Дин умрет?
— Все было по приказу именя. И Дин не умрет. Он отдыхает, о нем заботятся!
На этом моменте я снова выпала в осадок. О бедняге заботятся?! Кто?.. Ну ладно, не будем об том. Но — он отдыхает?! Так это ему от чьей-то большой доброты позволили тут валяться, а не нагрузили работой?