От кузницы шел, едва волоча ноги. Забрел, забился в бурьян и долго сидел там, бездумно отламывал и жевал ветки полыни. С того дня перестал ходить в кузницу…
Умолк Мишка, кончил рассказ.
Только тут заметил, что спал летний ливень. Над дорогой очистилось небо. Стекали с дуба, катились по траве капли. Было тихо. Казалось, земля дышала после дождя.
Никогда не вспоминали мы то утро. Не возвращались и к разговору о скрипке. Давно промелькнуло у обоих детство, но прежде чем оно кончилось, еще не раз удивлял Мишка мальчишек, когда рыбачили или шлялись по лесным стежкам.
В поле однажды поймал он ежика, устроил ему жилье в старой бочке, добывал для него яблоки, хлеб, молоко…
Под кустом у самой воды, помнится, разглядел как-то Мишка обглоданный скелет крупной рыбы.
— Выдра питалась! — с уверенностью определил он. — Выдра, это точно: обглодает и ни косточки не помнет!
Тому уже много и много лет. Сколько — не сосчитать. Исчез в поле дуб, рухнул, бездумно кем-то подпиленный, и рои пчел, покружившись над ним, улетели искать в новых местах пристанище.
…Чередом сменяются, уходят на земле весны. Прилетают жить под крышами каждый год ласточки. Щебечут на проводах. Щебечут, летая. И всякий раз, когда вижу я, как они лепят гнезда, — всякий раз кажется мне, что в мире начинает петь и звучать много скрипок…
Была ли потом скрипка в Мишкиной жизни и выучился ли он играть, не знаю. Только верится мне, что в душе его звучит скрипка по-прежнему. Звучит та, «подкованная».
И я часто ее слышу. Когда прилетают лепить гнезда ласточки — мне слышится ее голос.
Лодка
Это купание у речного обрыва напоминало веселый праздник. Бултыхались в тот жаркий день и местные, и приехавшие на лето к родственникам горожане.
Серега Никитин, демобилизованный недавно из армии, удивлялся, как за время его службы подросли ребята, как забавно угадывать в них прежних огольцов. Из девчонок же, взрослевших с какой-то изумительной поспешностью, Серега многих просто не узнавал.
Вот подошли две подружки, вероятно доярки, скинули легкие платьица, положили рядом со свернутыми белыми халатами. А вскоре подбежала и еще одна.
— Появилась наша красавица! — улыбчиво отозвались о ней.
Она сразу бросилась в глаза Сереге. Стройная, густые, чуть вьющиеся пышные волосы прихвачены перламутровой заколкой. Движения грациозны, изящны, будто работа ее была другая, нежели у подруг. Ветхий халатик она снимала и складывала с медлительной аккуратностью.
Любуясь девушкой, Серега и не заметил парня, стоявшего в стороне и не сводившего глаз с девушки. Это был приехавший на лето к бабушке Эдвард, которого он помнил совсем мальчишкой.
Не обращая внимания на взгляды, словно бы зная о них заранее, девушка неспешно входила в речную воду. И когда оборачивалась, Серега для себя отметил: серо-голубые глаза ее прекрасны, распахнуто-задумчивы.
«Да Ленка же это, Стромилина…» — начал догадываться он и даже отца ее, механизатора, вспомнил. И не знал: горячо ли ему было от солнца, или закипала порывами кровь от краткой встречи возле реки. Может быть, так и было оно, и одно и другое испытывалось им в мимолетной растерянности на полуденном местном пляжике…
Целое лето мне довелось жить в деревне. Дом стоял на бугре, откуда хорошо виднелись стога и соседский дом с огородом, бабки Эдварда. Чистый разлив реки смотрелся особенно четко. Просветленно пылали над ним закаты, а в полдень желтели, сливаясь с прозрачностью неба, поля.
Страда была в полном разгаре. Жали днем и ночью. Сперва у деревни, а дней через десять комбайн Сереги грохотал уже по заречным далям. Обед комбайнерам теперь доставлялся в поле.
А вечерами, августовской пьянящей тишью, на другой берег в лодке переплывала Лена. Серега, завидя лодку, старательно махал.
Лена гребла прямо на его взмахи. Он целовал ее, вскочив в лодку, боясь дотронуться вымазанными мазутом руками, отмывать которые мог лишь дома горячей водой, брал весло и сильными гребками гнал лодку обратно.
Потом они не торопясь шли к дому.
И несколько раз повторялось одно и то же: стоило возникнуть Сереге с Леной, как за пряслами бабкиного огорода сразу же появлялся Эдвард и затаенно чего-то ждал. Вначале я не придавал этому значения, но после задумался: зачем понадобилось Эдварду прятаться, с какой стати подкарауливать?
Казалось бы, что любопытного в том, как после трудового дня от реки идет к себе в дом молодая пара?