Он прошел мимо меня, вышел из кухни и направился в спальню. Я все понимал. Где тонко — там и рвется. Так надо было сразу и сказать. Я облегченно вздохнул, взял глубокую суповую тарелку и полез в кастрюлю.
Я сидел и делал уроки. Пятый класс, география. Раскрашивал контурные карты, мне нравились зеленый, красный и черный цвета. Рядом на полу сидел брат, тоже что-то рисовал. Он раскидал свои фломастеры по комнате, закусил язык и усердно калякал какой-то домик. Домик с окошком и невысокой дверью, два зеленых дерева, одно слева, одно справа, ярко-голубое небо с перьевыми облаками и солнце с лучиками. Как по шаблону.
Раздался звонок в дверь. Брат вскочил и побежал открывать, я встал из-за стола и тоже пошел к входной двери. На пороге стоял папа. Высокий как гора, с красным обветренным лицом. На шапке у него подтаивали хлопья снега, а в руках была большая коробка. Игровая приставка Денди.
— Это вам, — улыбнулся он. — Смотрите, не сломайте.
Брат взвизгнул и запрыгнул на папину ногу. Я запрыгнул на вторую. Папа счастливо улыбался и прошагал с нами до входа в зал.
— Бегите, бегите, играйте, — снял он брата с левой ноги.
Брат схватил приставку и побежал в нашу комнату. Весь вечер мы устанавливали связь с телевизором, налаживали антенну и соединяли провода. Два раза подрались, два раза папа отбирал подарок, ставил нас в угол, а потом возвращал обратно. Весь следующий день в школе я не мог думать ни о чем, кроме новых игр, а когда вернулся, брат уже сидел на полу, поджав ноги, и играл в танчики. Я сел рядом, и мы начали играть вдвоем. Хорошо, что есть два джойстика, а брат у меня только один.
В комплекте с приставкой шли три картриджа. Небольшие прямоугольники оранжевой формы, с китайскими надписями. На первом было 99 игр, на втором — одна, а на третьем — 999. Я начал было щелкать, но вскоре понял, что разных игр там всего десять или двенадцать, остальные такие же, просто называются по-другому. Больше всего мы играли в танчики и гонки.
Как-то утром недели через три я обнаружил, что одного картриджа из трех недостает. Не того, что с танчиками, а другого, с одной игрой — ковбойской стрелялки. Там, где из салунных окон выскакивали ковбои, и нужно было всех перестрелять из пистолета.
— Где ковбои? — спросил я брата, он опять сидел на полу и рисовал.
— Не знаю, — неуверенно сказал он.
— Куда ты подевал ковбоев? — еще раз спросил я.
Брат ничего не сказал, вскочил и выбежал из комнаты. Я побежал за ним. Он как обычно юркнул в туалет и закрыл за собой дверь изнутри.
— Где ковбои? — начал я молотить по двери. — Ты че, как овца? Сломал картридж? Говори, где картридж с ковбоями!
Брат не торопился открывать. Я минут пять пинал дверь, он спокойно держал оборону. Преимущественно молча. Наконец, мне надоело, и я пошел на кухню. Ему, видимо, тоже надоело. Когда я вернулся с кухни, брат сидел за столом и ковырялся в моем пенале.
— Ну, так что с ковбоями? — дал я ему слабый подзатыльник.
— Ничего, — засопел он. — Не скажу.
— Говори, — схватил я его за хохолок. — Говори, куда подевался картридж с ковбоями!
— Отпусти, — заскулил брат и неожиданно заревел.
— Ты чего? — испугался я. — Ты чего ревешь, как баба? А? Я ж тебя легонько…
Леха растирал лицо кулачонками, отворачивался и всхлипывал. Мне стало жалко его, он же еще только второй заканчивает.
— Да ладно тебе… — сказал я и потеребил его по плечу. — Да ты чего…. Да не реви ты так…
— Они забрали у меня ковбоев… — зарыдал он. — Я дал им посмотреть, а они забрали у меня ковбоев…
— Кто они? — затряс я его за плечо. — Кто они? Кто забрал у тебя ковбоев? Можешь объяснить нормально?
— Они… — всхлипывал Леха. — Пацаны из общежития… Там Дрон был и Петя Малой… Петя взял у меня поиграть, на день всего, до завтра, а потом, когда мы на улице были, они подошли и взяли посмотреть… — еще раз всхлипнул он. — А потом не отдали и ушли…
— А ты кого-нибудь знаешь из этих пацанов? — спросил я. — Можешь кого-нибудь вспомнить?
Леха был весь заплаканный, я нашел платок в отделе носков и дал ему. Он утерся и громко высморкался.
— Там с ними вроде Костя был, — сказал он, шмыгнув ноздрями, — который с тобой на футбол ходит, но забрал не он, а другой, старший. Вроде Юра зовут…
Папа пришел вечером, уставший, но веселый. Наверное, опять вниз пойдет. После работы он часто ходил в кильдым — небольшое подсобное помещение на нулевом этаже и что-то там паял, чертил, пилил. Видели бы вы этот кильдым — самое интересное место на свете! Один раз я целый вечер просидел там и смотрел, как папа соединял микросхемы с помощью паяльника и круглых сгустков олова. На работе они с партнерами торговали какими-то коврами и пластиковыми упаковками для мучной продукции, а дома он паял или ходил играть в футбол с дзюдоистами.