Кинулся к полуголому человеку.
— Товарищ, в чем дело?
Бегущий остановился. Широко открытый рот с шумом выдыхал воздух. Как у загнанной лошади поводило бока.
Чуть повернул тяжелый пересохший язык:
— Чехи!
Роман побежал дальше.
По улице затенькали пули. Кое-где посыпались со звоном зеркальные стекла магазинов, запылило отваливающейся от стен штукатуркой, частым градом застучала по железным крышам картечь.
Из-под горки, от реки, выбежала кучка красноармейцев. Рассыпались по улице, прятались за каждой тумбой, водосточной трубой, за выступом стены. Отстреливались, вскакивали, быстро перебегали на другое место, опять прятались за выступы и тумбы и вновь стреляли, пока винтовка не падала из рук.
Роман прижался за выступом стены у железных решетчатых ворот. Мимо один за другим пробежали красноармейцы. В десятке шагов от Романа один споткнулся. Глухо звякнула винтовка. По серому асфальту поползло большое темно-красное пятно.
Красноармеец приподнялся на руках, тоскливыми глазами повел по пустой широкой улице.
— Братцы!
У Романа острой судорогой перехватило горло. Под тоскующим взглядом красноармейца заныло сердце. Вдруг стремительно выпрямился, в два мощных прыжка подскочил к истекающему кровью.
— Товарищ!
В сердце злобно впилась чешская пуля. Упал рядом. На губах в розовой пене застыло братское:
— Товарищ!
Красноармеец приподнял голову, потухающими глазами заглянул в незнакомое лицо и дрогнувшим голосом прошептал:
— Эх, товарищ!
Положил голову на грудь Роману и завыл длинной, тягучей нотой.
О чем? Себя ли жаль, такого молодого и здорового, или вот этого чужого, неизвестного человека, добровольно легшего рядом?
Юрасов с тремя десятками человек беглым шагом отступал к железнодорожному мосту. Когда перешли мост, мелькнула мысль:
«Взорвать бы!»
Стало жаль. Да и надеялись скоро вернуться.
От элеватора отступали к губкому. Улицы уныло пусты. Плотно закрыты окна, заперты ворота. Легкий ветер чуть ворошит пыль, нехотя гонит клочки бумажки.
В конце улицы показались чехи. Люди в злобной решимости задерживались, падали на мостовую и долго метились, чтобы бить наверняка.
Из ворот выглянул пожилой человек с давно небритым подбородком, быстро обежал улицу юркими глазами. В нескольких шагах от ворот, за толстой чугунной тумбой, присел на одно колено красноармеец. Спокойно вскидывал ружье, выбирал одну из зеленых фигур, похожих на большие болотные кочки, и спускал курок. Кочка оставалась лежать на месте.
Злобными шмелями впивались в чугунную тумбу пули, прыгали по каменному тротуару. Красноармеец снова и снова вскидывал ружье.
Человек с небритым подбородком выглянул опять. За дальним углом скрылся последний из перебегавших красноармейцев. Вдруг человек упал на живот и большой серой змеей пополз к чугунной тумбе. Неутолимой злобой вспыхивали маленькие черные глазки у человека, прыгали челюсти. В двух шагах от тумбы остановился, вытянул из кармана ржавый бульдожишко и в упор выстрелил красноармейцу в спину.
Красноармеец удивленно и тихо вскрикнул, ткнулся ничком вперед. Левая рука крепко обхватила тумбу, правая судорожно сжала ружье.
Человек вскочил, пригнулся к земле и, закрывая голову руками, быстро побежал в ворота.
По чугунной тумбе с острым звоном тренькали пули.
Лукин быстро шел по улице. В сером кургузом пиджачишке, снятом на берегу у человека с рыжей козлиной бородкой, сам себе казался смешным.
По радостным лицам попадавшихся навстречу видел, что о неудаче знали все. С реки и от вокзала неслись выстрелы. Хотел было кинуться к месту сбора, но вдруг решительно махнул рукой и повернул к дому. Может быть, успеет повидать Настю.
Дома коротко и нервно постучал в дверь.
Встревоженная Настасья Поликарповна поспешно открыла.
— Ася, мы отступаем. Ты не бойся, мы скоро вернемся.
Трепетно прижалась к широкой груди мужа.
— Я не пущу тебя одного!
С тревогой глядела в бледное похудевшее лицо, любовно гладила круглую стриженую голову мужа.
— Я не пущу тебя одного!
Лукин нежно, но твердо отвел руки жены.
— Нет, Ася, ты в таком положении… Кто тебя тронет?.. Да мы и вернемся скоро, мы эту банду живо разгоним.
На глазах Настасьи Поликарповны блеснули слезы.
— Я знаю… я так…
Поцеловал поочередно оба влажных глаза жены, с нежной ласковостью погладил рукой ее маленький круглый живот.