— Чё, прям так? Ахалай-махалай, ляськи-масяськи. И опа? — Инга была довольно непосредственна, а ее неповторимая интонация весьма забавна.
— Могу показать прямо сейчас. Мое время не дешево, дитя.
На что, как и было сказано, непосредственная Инга еще сильнее увеличила отток крови от мозга Михаила, когда без затей взяла и сняла с себя топ, явив миру, увы лишь в одежде, красивые шарообразные средоточия мужского внимания.
— Вот тут, вишь, вокруг ареолы шрамы. Сделаешь?
Не отвечая, Селин просто провел рукой над упомянутым местом. И, о чудо, Миша даже и сам не ожидал, что кроме исчезновения шрама, грудь девушки приобретет более призывные теперь цвет и фактуру кожи, а откровенно уродского, после пластики, вида ареола с несимпатичным соском вдруг станут невероятно аппетитными. Магия, что тут скажешь.
— Я чё, кончила? Слышь, Мифодий, ну ты прям настоящий колдун. Я ж не кончаю, пока кого-нибудь паяльником не...
У Миши всё и опало. Поэтому он решил закругляться с этим баловством, которое ранее затеял, ибо Инга, который стоило бы держать свой рот закрытым, всё испортила, обрекая себя более не нам похоть, а на ненависть, проистекающую теперь от Селина.
Не затягивая жахнув Алека Внушением, а Ингу Подчинением, он выдал:
— Ты, Инга, молчи, а ты, Алек, теперь мой самый близкий друг. Я тот, кому ты можешь во всем довериться, от кого никогда ничего не скроешь. Я твои надежда и опора. Ты мне должен, как земля... неважно, ты обязан мне почти всем. Твоя благодарность, доверие и уважение ко мне затмевают всё! И осторожность, и сомнения, и жадность, ну и всё остальное, что может помешать нашей самой крепкой в мире дружбе.
— Бро! Чувак, прости что недоверял. Ты ж для меня... Эх. Вот я урод. Не держи зла. А? — начал «рвать на груди рубашку» Алек.
— О чем речь, дружище. Мы ж сто лет вместе. Если ж не мы, то КТО? — продолжал укреплять свое внушение Селин, пока куда более надёжно подчинённые им девушки стояли себе молча и не отсвечивали. — Ладно. Вот вам камера. Лера, всё настроено и готово? Хорошо. Так. Сначала садитесь и во всех подробностях описываете свои забавы. Упомянете, кто избавлялся от тел жертв, кто из родителей или близких знал. Побольше фактов. Соучастники. Места. Даты. Время. Имена. И всё такое. Лера и Инга, если Алек со временем передумает сотрудничать, то вот вам шокеры и пластиковые стяжки. Спакуете его и в сторонку, что бы не мешал блог записывать. А ты, Алек, не подведешь? Все чётенько расскажешь?
— Бро! Я? Для тебя — всё! Такой крутой проект. А потом выложим у себя, да? Ух, это ж сколько фолловеров прибавится?!! Ништяк!
— Верю в тебя, братишка, не подведи. Не, не, прости, обниматься не будем — у меня что-то сопли, боюсь тебя заразить. Ну все, дети мои, я по делам, а вы тут веселитесь.
«Мне еще Николая Колесова навестить. А может и до самого Дмитриева доберусь. Ждите, суки. Я вам сам все почки вырежу, уроды», — ушел в свои мысли Миша, когда покинул эту импровизированную киностудию.
Глава 1.7
ГЛАВА 7
Кто такой Николай Колесов, и почему наш герой так жаждал с ним повидаться, а если повезет, то ещё и с неким Дмитриевым? Эти персонажи никто иные, как Коляся и Митрич. О них Миша узнал из подробной информации, что дала ему Ольга Глазьева. Работала она, резав людей, как раз через Колесова, но все принципиальные договоренности имела с вышестоящим Дмитриевым.
Михаил, конечно, уже имел на руках видеоматериалы с подробнейшими показаниями Глазьевой, которые, к слову, и натолкнули его на идею с «видеоблогом» для мажоров. Обнародуй их Миша, и он бы кардинально решил свою проблему с черными трансплантологами. Всеми и разом. Но он никаким образом не хотел замазаться в этом деле. Даже как просто упоминание. А вполне очевидной бы была его некая причастность, при таком внезапном желании Глазьевой сдаться с поличным, почти сразу же после разрыва с ним. Поэтому Михаил хотел выждать какое-то время, а уже после взорвать эту «бомбу». Но Коляся и Митрич испугали его своей резвостью и настойчивостью.
Оленька очень важна стала Мише. Наверное, более как символ, как ориентир, на который он всегда может выплыть из этого океана столичной грязи и мерзости. Да, он ее идеализировал, но всем нам, людям, свойственно нечто подобное. Наделение избранного объекта тем, что там навряд ли присутствует, либо является далеко не ключевым.
Сейчас Михаил стоял у небольшого ресторанчика кавказской кухни. По наблюдениям Глазьевой, Коляся не особо отличался приверженностью к каким-либо расписаниям, ритуалам или традициям. Но пожалуй, единственной его слабостью, причем которую он никак не скрывал, была грузинская кухня. К тому же конкретно в этом заведении он проводил неоднократно встречи с Ольгой. Но ключевым во всем этом было почти всегда одно и тоже время посещения. Да и поведение персонала заведения, если верить наблюдениям докторши, отчетливо говорило о завсегдатайстве Колесова здесь.