И Миша уже начал тренироваться, пытаясь пропускать содержимое этого своего мешочка по, хорошо бы трубкам, но, увы, пока лишь ниткам каналов. Выходит, конечно, но ещё очень слабенько и весьма утомительно. Не физически. Скорее, ментально. Но все равно, будущий архимаг ежедневно теперь тренирует свои энергоканалы, и раскачивает резерв.
— Можно? — вдруг вырвал Селина из раздумий посторонний голос.
— Да, пожалуйста. Михаил, — протянул он руку для рукопожатия пожилой женщине в сером, но дорогом костюме, когда та пожелала присесть рядом.
Рассматривая людей и обдумывая новые перспективы, Михаил ожидал здесь, в ТРЦ, именно эту женщину. Ему нужен был агент в «конторе». А она являлась тамошней сотрудницей. Пусть и не на ключевой, но все же на руководящей должности.
— Слушаю...
— Минутку! — прервал Миша женщину, пока его новая рабыня не сказала лишнего. — Вот, возьмите салфетку. А то тут всё такое жирное. Всего доброго.
На салфетке же, которая оталась на столе, когда Селин покинул его, было написано: «Запомни и уничтож». Ну и чуть ниже бул указан контакт через чат одной онлайн игры.
Да, Миша видел это в каком-то фильме, ибо все знают, что мессенджеры и соцсети давно под колпаком у конторы, и не обязательно родной. Поэтому так.
Как вообще Миша узнал и вышел на нее и почему она подсела к нему? Тут все просто и сложно одновременно. Узнал о ней Миша у одного сотрудника той же конторы, который, к слову, был совершенно случайно встречен Михаилом в одном клубе, когда выгуливал Олю с Верой.
Ну а что, разве не заслужил себе будущий архимаг гарем из прелестниц? Вот и он не стал ломать законы жанра.
Так вот, этот угашеный «комитетчик», и не факт что алкоголем, громко тогда хвалился каким-то клубным ледям, что он крутой оперативник и шпионов пачками уже наловил. Хотя, после внушения Мишей дружбы до гроба, покаялся, что просто архивный чудик.
Как раз с его начальницей у Михаила только что и состоялась встреча. Макс, контрразведчик из архива, поведал, что Надежда Никифоровна каждые выходные водит внучку на каток. В этот самый ТРЦ. А ожидает и любуется на свое золотце обычно отсюда. Миша как раз и занял самый удобный для этих целей столик, а одно место освободил от вещей, когда увидел подходящую бабушку, уже отправившую внучку кататься. Таким вот образом она и подсела к нему.
Зачем она ручкалась с незнакомцем? А Миша подбавил прибалтийского акцента. Мало ли, как у них там, в ихней странной местности, принято приветивовать. Сработало.
Зачем же Мише вообще понадобилась эта королева архива? Ну тут уж извините. Где все тайны этой страшной организации? Правильно, в архиве. Поэтому-то Миша и замутил эти шпионские игры с салфеткой и каналом связи «через одно место». Селин, положа руку на сердце, откровенно боялся, что связи тёти, имеющей доступ к таинствам такой организации, будут отслеживаться тщательнейшим образом. Вот и устроил всё так сложно.
А нужны были Мише данные по странным неординарным людям. Предположительно одарённым, а то и вовсе магам. Хотя к тем страшно соваться. Но всё равно, Селин уж очень хотел усилить свое кольцо их магией. Ну как с Эльвирой и «Катей». Хотя с последней всё не так однозначно, но оно ведь того стоило!
И да. Миша хотел могущества. Природа человека. Что поделать.
— Повернись, — потребовал Селин, когда в очередной раз встретился с Глазьевой.
Она послушно выполнила приказ. Миша более не называл эту женщину по имени. Она была или «рабыня», или «эй ты». Он не оборвал с ней контакты и периодически навещал для воплощения на этой женщине каких нибудь особенно грязных фантазий, или чтобы поиметь с нее денег. Для Михаила она была тем, кто убил если не тысячи, то сотни людей. Доктор Смерть, как называл ее Дмитриев.
Убивать ее или отправлять вслед за мажорами Селин не стал. Он наказывал ее иначе.
— Нагибайся, разводи. Шаг назад. Двигай. Быстрее. Вот так. Рассказывай.
И Глазьева, пока старательно ублажала Господина, рассказывала о результатах работы своего фонда. Его, как и потребовал Селин, она учредила, вложив свои немалые финансы, ну и продолжая подпитывать из неслабых доходов. Целью фонда было финансирование лечения всяких тяжёлых случаев у детей, чьи родители обладают обычным достатком, и кому просто так не наскрести на спасение жизни.