Я поднялся наверх, но достиг лишь потолка, и нигде не было видно выхода на крышу. Я находился в каком-то высоком здании, но не слышал шума улицы или каких-то других звуков, по которым можно ориентироваться. Я спустился вниз и поднялся по другому лестничному пролету наверх. Вот здесь я увидел люк наверх и железную лесенку, приставленную к нему. Я вылез на крышу, но это была не крыша, а пол какого-то другого здания. Я чувствовал дуновение ветерка, но не видел неба, хотя сверху лился свет, наподобие дневного.
Получалось, что единственным ориентиром для меня являлся ветерок. И я пошел на него. Шел я минут двадцать, внимательно глядя себе под ноги, потому что можно было легко упасть в такой же люк, по которому я вылез, если он вдруг попадется на моем пути. По мере движения ветерок усиливался и слышался какой-то шум, а затем появился огромный четырехлопастный вентилятор, нагнетавший воздух. Лопасти были огромные, не менее двух метров длиной. И за вентилятором был какой-то шум.
Вокруг не было никакого большого камня или куска арматуры, чтобы остановить вентилятор. Да и каким куском железа можно его остановить? Любую железяку вырвет из рук. Можно еще и руки поранить. Оградительной решетки не было и можно проскочить сквозь вентилятор, так как лопасти вращались не очень быстро. Если броситься прямо на подходящую лопасть, то успеешь пройти через устройство до подхода следующей лопасти. Но что там за вентилятором? Пропасть, яма или еще что-нибудь. Но не сидеть же вечно на этом потолке. Будь что будет. Я подошел вплотную и бросился прямо на лопасть, оказавшуюся передо мной. За вентилятором ничего не было, и я полетел вниз.
Вероятно, Бог все-таки есть. Я пролетел метра три и упал на решетку, которой вентилятор закрывался. Когда я проскочил сквозь лопасти, решетка была опущена и удерживалась тросиком в горизонтальном положении.
Когда на решетку плюхнулось примерно восемьдесят килограмм живого веса, тросик просто-напросто оборвался, потому что был рассчитан на вес решетки полюс двадцать-тридцать килограммов. Решетка повисла параллельно стене, и я еле успел уцепиться за прутья. До ближайшей горизонтальной поверхности метров пятнадцать. Упадешь – костей не соберешь. Сколько я провишу, неизвестно, но вдруг снизу раздался голос:
– А ну, не двигайся. Бродите тут, только аппаратуру ломаете, торчки чертовы.
Около меня вдруг очутилась механическая рука с корзиной, в которой стоял усатый мужик в защитной строительной каске.
– Залазь сюда, – сказал он. – Эка как тебя крючит. Чего вам, молодым, не живется? Все для вас, а вы наркотой пробавляетесь. А родители цифирки не успевают для вас зарабатывать, так вы все вещи из дома вынесете и баронам за пакетики спускаете. Ты-то, немолодой уже, сам пример должен подавать, а какой ты пример подаешь? А никакого. Смотришь на тебя и думаешь, вот и дети мои в таких же вот как ты и превратятся. Зачем только мы живем, да и их еще народили?
– Слушай, мужик, – сказал я, – помоги мне. Не торчок я. Нездешний, чем-то по голове стукнули, обокрали, а когда очнулся, как будто после попойки, хотя капли в рот не брал.
– Куда-то ты не туда попал, раз тебя не пришибли, а дозу в тебя ширнули, – сказал мужик. – Ладно, пойдем ко мне, я один, понимаешь ли, живу.
Так я познакомился с Василичем.
«Механическая рука» в нашем понимании это слова – это механический подъемник, установленный на автомобиле средней грузоподъемности. При помощи этого механизма меняют лампы уличного освещения, ремонтируют линии электропередач и производят покраску первых трех этажей здания. Машина удобная, слов нет, но эта «механическая рука» выглядывала из-за угла. Механизм телескопический, собирался в одну большую трубу, изгибаясь по воле Василича, который управлял ею с помощью кнопочного переключателя, манипулируя им как в компьютерной игре. Увидев мой удивленный взгляд, новый знакомец ничего не сказал и хмыкнул.
– Ты никак из дикарей? – спросил Василич.
Я пожал плечами, а Василич не стал лезть с вопросами.
Рука собралась к своему основанию, прилепленному к стене. Мы вышли из корзины, ограждения ее сложились в углубление в основании, которое закрылось крышкой. М-да, техника, конечно, не чета нашей. И Василич, похоже, не из инженерно-технического состава.
– Пошли, мил человек, время обеденное, соловья баснями не кормят, а после обеда и вздремнуть можно минуток так по шестьдесят на оба глаза, – ворковал мой благодетель. Вероятно, устал от одиночества или натура у него такая, говорливая.
Василич нажал на кнопку, платформа спустилась на дорогу и поплыла в сторону от нас.