– А Федька твой молодец, не ожидала, – сказала Люська, подливая себе чаю. – Я ему сама виски куплю. Получше "Катьки". Слушай, а у вас точно все? Может, еще как-нибудь... того, а? Он же не женился еще?
– Нет, Люсь, все. Давно все. Без вариантов. Он хороший, но... не мой.
– Слушай, да забей ты. Не, я не про Федьку. Про бабу в окне. Ну, бывает, показалось. Хочешь, выйдем, сама увидишь, что там два окна и никакого среднего нет.
Я посмотрела на нее внимательно.
Что-то было не так. Я же сказала: все, проехали. Показалось. Может быть, штору сквозняком качнуло. И не то еще может примерещиться.
Я как раз особо и не переживала. Это Люська явно нервничала.
– Люсь?
Она вздрогнула, расплескала чай на скатерть.
– Черт! Не знаю, как и начать. Ты меня будешь ненавидеть.
– Что случилось? – испугалась я.
Люська глубоко вздохнула и открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут открылась дверь. Плотный мужчина лет сорока в таких же брюках и жилетке, как и унесший мои чемоданы юноша, остановился на пороге.
– Миледи, – с легким поклоном сказал он, обращаясь к Люське. – Маам, – добавил, точно так же поклонившись мне.
– Мы еще не закончили, мистер Джонсон, – ответила Люська. – Я позвоню.
Пожалуй, ее английский я понимала лучше всего. Конечно, если она не говорила слишком быстро.
– Это наш дворецкий, мистер Джонсон, – отрекомендовала Люська, когда он вышел.
– По ходу парохода, я обречена быть мамой все три месяца, – вздохнула я.
– Раздражает? – усмехнулась Люська. – Понимаю. По-американски* [*Американское произношение слова mam (сокращение от madam) – "мэм", британское – "мам"] как-то привычнее звучит. Ничего, притерпишься.
– Так что ты мне хотела сказать? Почему я буду тебя ненавидеть?
Люська пожевала губу, подергала край скатерти.
– Все равно ведь придется. Ну, в общем... в общем, нам с Питером завтра утром надо уехать. Во Францию. На месяц.
– Что?! – я ушам своим не поверила. – Ты издеваешься?!
– Светка, ну прости, мы же не специально. Мы только сегодня утром узнали, когда ты уже вылетела. Питер ведь в палате в какой-то международной комиссии. Должен был ехать другой человек, но он внезапно заболел. И не отменить. А мне с ним надо, там всякие мероприятия будут протокольные, где с женами положено. Мы бы тебя с собой взяли, за свой счет, но...
– Но у меня нет шенгена.
– Да.
– И что мне прикажешь делать? Сидеть здесь и ждать вас? Целый месяц?!
– Свет, ну а что ты дома обычно делаешь? Читаешь или за компом сидишь. Что тебе мешает здесь тем же самым заниматься? К тому же тебя будут кормить, поить, обстирывать, убирать за тобой. Разве что попу не подтирать.
– Ну, знаешь, с попой я как-нибудь сама управлюсь.
– Рада за тебя. Ходи гулять, катайся на лошадях, на велосипеде, машину бери. У тебя же есть права?
– Права есть, но за пруль* [*Машина с правым расположением руля] в жизни не сяду. И лошадей боюсь.
– Тогда поезжай с Бобой – в город или еще куда-нибудь. Хоть в Лондон. Проводной интернет в библиотеке, вай-фай по всему дому. Телевизоров везде до фига. Который в моем кабинете – с русскими каналами. В подвале сауна, бассейн и спортзал. Корты за домом – теннисный и сквошный. Допила чай? Пойдем, я тебя жральню покажу.
– Что покажешь? – не поняла я.
– Сейчас увидишь.
Мы вышли в узкий коридорчик, свернули за угол и оказались перед широкими двустворчатыми дверями из темного резного дерева. Слева вниз уходила неширокая лестница. Я поняла, что одна заблужусь в этом замке, как мальчик-с-пальчик в лесу. Придется бросать за собой крошки... которые тут же сожрут птицы. Нет, которые Энни и Салли тут же ликвидируют пылесосом.
– Внизу кухня, – сказала Люська. – Туда тебе ходить категорически нельзя. Вообще в подвал – там комната отдыха для прислуги, всякие службы, кладовые. В общем, no go area* [*(англ.) запретная зона].
– А куда еще нельзя? – я не обиделась, но почувствовала себя неуютно. – Надо записать все ваши правила, не запомню ведь.
– Я тебе распечатала план замка, подписала, где что находится, и отметила, куда не надо заходить. Весь третий этаж – там комнаты слуг. Некоторые живут в деревне, в основном семейные, одинокие здесь, только на выходные уходят. Кабинет Питера. Впрочем, он закрыт. Наши с ним личные комнаты – только если с нами. Мне-то что, – поправилась Люська, – даже если и одна зайдешь. Но... сама понимаешь...
– Понимаю, – кивнула я. – Слуги не поймут. Хорошо, что предупредила. Наверно, проще сказать, куда можно, нет?
– Весь первый этаж – куда угодно. Включая мой кабинет. Второй тоже, кроме наших комнат. Но гостевые спальни закрыты. Да там особо и смотреть нечего. Мебель вся под чехлами, снимают, только когда кто-то там ночует. Правда, две большие спальни, где старинная мебель, Джонсон туристам показывает. И большую часть первого этажа. Можешь с ними походить, он хорошо экскурсию проводит. По вторникам после завтрака, по субботам после ланча. Он вообще фанат Скайхилла, Питер столько не знает, сколько Джонсон. Если что будет интересно – спрашивай у него, тогда он тебя полюбит сразу и навсегда.