«Позже на основании другой резолюции Совета безопасности (№ 1386), принятой 20 декабря 2001 года, были сформированы Международные силы содействия безопасности».[5]
«Дальше месяц дипломаты придавали победе красивую форму современной западной демократии со всенародными выборами, по итогам которых месяцем позднее демократическим президентом Афганистана был избран Хамид Карзай. А потом началось типичное для американцев медленное, но неуклонное сползание в ад. Для Америки Афганистан оказался геополитической ловушкой. Как и много раз прежде, американская элита продемонстрировала абсолютное непонимание местной специфики.
В ее представлении проблему страны предполагалось легко решить „правильным подбором кадров“ и оказания помощи в обучении новой армии и новых полицейских структур. Западные инструкторы всем покажут „как надо правильно“, и дальше система заработает сама. На переходный период США добились от ООН резолюции на развертывание в стране военной миссии НАТО (International Security Assistance Force, ISAF), в задачу которой входило поддержание „порядка“ до момента окончания обучения местного контингента.
Все выглядело красиво, но полностью игнорировало тот факт, что Афганистан — это не США или Европа с Россией, это даже не Средняя Азия, это самое что ни на есть классическое средневековье. Причем в его наиболее ранней фазе.
Буржуазная модель демократического государства там не приживается, потому что для нее необходимо доминирование буржуазии в экономике и обществе, а ее в Афганистане просто нет по причине крайней скудности производимого прибавочного продукта.
А ранний феодализм со стабильной государственной структурой несовместим в принципе. Как потому, что государство в нем есть лишь результат права сильного, так и по причине его восприятия лишь в виде источника личного дохода всеми, до рядового дехканина включительно. Американские буржуазные попытки всем этим „управлять за деньги“ о суровую афганскую реальность разбились напрочь».[12]
«Командование группировкой „Международные силы содействия безопасности“ с 2003 года осуществлялось структурами НАТО». [5]
«Известно, что в соответствующих структурах коалиции рассматривались несколько вариантов де-факто или де-юре раздела Афганистана, как способа окончательного решения афганской проблемы и умиротворения этого региона.
Но кажущаяся легкость окончательной победы (талибы были дезорганизованы и временно почти прекратили сопротивление) сделала раздел неактуальным. Сыграли свою роль и другие факторы. Против возможной дезинтеграции Афганистана резко выступала Индия.
Что интересно, Пакистан относился к такой перспективе двояко. С одной стороны, образование в южном Афганистане этнического пуштунского государства поставило бы вопрос о присоединении к нему территорий Пакистана, населенных пуштунами и белуджами. С другой стороны, и целостный Афганистан несоизмеримо слабее Пакистана в военном и экономическом отношении, зависит от его инфраструктуры, поэтому Пуштунистан неизбежно превратился бы в „суверенный“, но протекторат Пакистана.
Еще одна причина отказа от раздела Афганистана — опасения США, что северный Афганистан попадет в сферу влияния Ирана. Опасения беспочвенные, поскольку местные таджики — сунниты, и языковое единство перед этим фактором отступает.
Афганские узбеки в значительной мере ориентируются на Узбекистан и Турцию. Безусловно тяготеют к Ирану только хазарейцы-шииты центрального Афганистана, те самые, которые сегодня сражаются в Сирии за иранское гражданство.
Но в 2001–2002 годах США не слишком вникали в эти тонкости. Как сказал один американский дипломат российскому: „Я консультировался. Различия между суннизмом и шиизмом в богословском плане не больше, чем между католиками и англиканами“.
Но, возможно, главной причиной отказа от раздела стал общий подход США к „разрешению“ межэтнических конфликтов: „Объединяй и властвуй“. Играя на противоречиях насильно удерживаемых вместе общин и не давая им возможности искать свой путь.
ИГИЛ в Афганистане. Фото The Times
Как бы парадоксально это ни звучало, такой подход — не противоположность, а разновидность знаменитого британского „Разделяй и властвуй“. Возможно, боснийские сербы, хорваты и мусульмане нашли бы формы цивилизованного взаимодействия, если бы их четверть века не удерживали в рамках полумертвой конфедерации, всё это время навязывая сербам чувство вины „за геноцид в Сребренице“».[1]