А в дополнение к роскошной внешности имелась еще вполне отчетливая яркая аура – малиновый, сиреневый, голубой, желтый, – и на ней проступал рисунок из серебряных пятен…
Я подавила в себе желание немедленно удалиться в угол и завистливо порыдать – и широко улыбнулась медведице.
– Добрый день. Я – Юлия Евгеньевна Леоверенская.
И все. Этого довольно. Я ведь уже проигрываю.
– Вас ждут, – медведица коротко улыбнулась. – Я провожу. А ваши сопровождающие?
– Будут меня сопровождать.
Вот сейчас я и пожалела, что вчера читала про Досю, а не про этих… медведиц. Но с другой стороны – их – восемнадцать. Все перепутается, нужную информацию как следует не запомнишь, а со шпаргалок не спишешь. Это не экзамен. В жизни оценки обычно проставляются кровью.
Я улыбнулась и пошла за медведицей. Какой же я казалась мелкой и незначительной рядом с ней. Ну и что? Мангусты тоже мелкие, но Рикки-Тикки-Тави – это круто! А вирус и вообще не разглядишь, зато уничтожает людей он на раз.
Медведица остановилась перед какой-то дверью и постучала. И изнутри откликнулся такой же роскошный голос:
– Войдите.
И дверь распахнулась.
Ну что тут скажешь? У медведиц есть вкус. Есть деньги. И есть желание выстроить сцену так, чтобы оппонент чувствовал себя пришибленным еще до начала игры. В огромном кабинете можно было без труда играть в футбол. И хватило бы места для команды болельщиков.
Так обычно показывают кабинеты миллионеров в американских фильмах. Большое пространство и минимум мебели. Высокий застекленный потолок, огромное окно-стена. Рядом с окном – здоровущий стол. За столом сидит женщина, которую я толком не могу разглядеть. Почему? Да просто против света. Это я у всех на глазах, а их лица как раз в тени. Диваны полукругом, на которых вольготно расселись и разлеглись шесть женщин. У одной стены здоровущий аквариум, в котором плавает что-то явно не декоративное – не бывает декоративных рыбок размером с мою руку. И три свободных кресла – явно оставлены для вновь пришедших. Хотя кресла – это громко сказано. Скорее стулья. Даже на вид – жесткие и неудобные. И удобно расположиться на них не сможет даже закоренелый мазохист. Ну и что мне останется? Буду я сидеть, как школьница, на глазах у медведиц, которые расположились со всем удобством? И чувствовать себя мелкой и незначительной.
Буду?
Щазззз!
Облезнете хором!!!
Я еще раз внимательно оглядела зал. Ни одного свободного места. Это вам не поп. Медведицы ошибок не делают.
Ну и ладно. Попробуем сесть на стуле, но по-другому. Не как в школе, а верхом. Все непринужденнее получится.
Я решительно шагнула к креслу. Мягкий ковер ласкал ноги. Даже жаль по такому в туфлях ходить…
Я скинула туфли, попробовала ногой ворс ковра и улыбнулась.
– Костик, отнеси табуретку к стеночке. С вашего позволения я расположусь прямо так, а то после вашего стула у меня мягкое место плоским станет.
И я нагло уселась по-турецки на ковер прямо перед медвежьим столом.
Теперь мы оказались в одинаково неудобном положении. Главная медведица просто не видела меня через стол. Я тоже ее не видела, но мне уже было пофиг – что так неудобно, что этак. Остальные медведицы могли лицезреть мой затылок. Костик оттащил стулья, чуть толкнул Славку, чтобы тот не тормозил, – и замер у двери, как почетный караул у Мавзолея. Славка последовал его примеру. И правильно. Помощи от них так и так не будет, а психологически все верно.
– Я полагаю, что вы меня уже знаете, – я обращалась к ножке стола, не особенно-то и повышая голос. – Я тоже о вас наслышана. Вы и есть Мария Ивановна?
Медведица обошла вокруг стола и встала прямо передо мной.
– Да. Скажите, вы всегда себя ведете так непринужденно?
– Обычно я веду себя намного хуже, – призналась я. – И это – обоснованно. Может, перейдем куда поудобнее – и начнем нашу встречу еще раз?
Медведица покачала головой.
– Предлагаю просто уравнять шансы.
И она опустилась рядом со мной на ковер. Я завистливо вздохнула. Красивая. Высокая, статная, немногим меньше той девушки, которая проводила нас сюда. Роскошная темная коса падает через плечо и стелется кончиком по полу. Ярко-синие глаза сияют. Если бы они не были такими усталыми и задумчивыми, она сошла бы за мою ровесницу. И не надо мне говорить за пластику. Я знаю, что в наше время можно до девяноста косить под девочку. Только это – не тот случай. Вот чем хотите поклянусь – к ней еще ни один скальпель не прикасался. И не прикоснется. Но движения, как у молодой девушки, но розовая молодая кожа со здоровым румянцем и полное отсутствие морщин…