Поначалу Максим отчаянно скучал. Казалось — как только можно жить в этом богом забытом месте? Кажется, время здесь давным-давно остановилось. Посреди города высится красно-кирпичная пожарная каланча — памятник архитектуры семнадцатого века, на улицах, кое-где еще вымощенных булыжником, редко-редко проезжают автомобили, а по воскресеньям на рынок приезжают окрестные мужики на телегах.
Потом, правда, оказалось, что и в такой жизни есть свои светлые стороны. Сыновья тети Шуры — маминой троюродной сестры — были почти ровесниками Максима. С ними он ходил в прекрасный сосновый лес, окружающий город со всех сторон, и рыбачил в чистой и холодной речке. А в городе, кажется, все друг друга знают, здороваются на улице, по вечерам в гости ходят… Постепенно неспешная, размеренная жизнь стала нравиться ему, так что даже уезжать не хотелось.
А в самом деле — куда и зачем вечно торопятся обитатели мегаполисов? На что тратят свою жизнь? Деньги, карьера, чтобы успеть, ухватить, урвать и не подавиться, бесконечное пустопорожнее общение, когда, сидя в накуренных клубах, люди пытаются перекричать гремящую музыку, чтобы похвастаться друг перед другом, — или жалуются на жизнь соседу в собственной кухне за бутылкой водки… А так ли это нужно человеку?
«Жизнь моя в Белевске устроилась на удивление легко и просто. Директор школы Степан Петрович хоть и косился намою справку об освобождении, но на работу все-таки принял, тем более что учителей действительно не хватало катастрофически, и кроме истории мне досталось вести еще литературу и немецкий язык. Может быть, он догадывался, что я — не тот, за кого выдаю себя, но предпочел закрыть на это глаза.
Дома я был ухожен, как любимое дитя. Добрейшая Анна Филимоновна пекла пирожки, жарила картошку с луком и даже, несмотря на мои протесты, стирала и чинила мои рубашки, словно сейчас, после долгих лет одиночества, ей в радость было снова заботиться о ком-то. Все чаще она напоминала, чтобы я написал жене…
А меня одолевали сомнения. Как бы ни тосковал я о Конни, но могу ли я нарушать привычное для нее течение жизни, заставить ее стать подругой изгоя, беглого преступника? Иногда, в минуты уныния, появлялась и другая мысль — а вдруг у нее кто-то появился? Ведь не может такая женщина оставаться одна! Тем более теперь, когда официально Александр Сабуров считается покойником… Что, если Конни забыла меня? Ведь три года почти прошло, как мы не виделись. Да, конечно, она писала письма, слала посылки, последнее, может быть, от себя отрывая, но что, если делала это просто из жалости?
И наконец — как дать ей знать о себе? Просто написать — страшно. В лагере шептались, что все письма на воле вскрывают и читают. Может быть, это правда, а может — нет, но рисковать не хотелось. Не одну ночь я проворочался с боку на бок, одолеваемый такими мыслями, и, наконец, придумал…»
Ранним утром, пока еще солнце не печет слишком сильно и в воздухе так чудесно пахнет свежестью, Анна Филимоновна шла на рынок. Яички надо взять, творогу, сырники испечь вечером — Сидор Степаныч их любит… Хотя странный квартирант и мог быть ее сыном по возрасту, старушка теперь неизменно именовала его по имени-отчеству. Как же, учитель! Иначе нельзя.
За последние две недели, с тех пор, как он поселился в ее доме, она почувствовала себя какой-то обновленной и даже помолодевшей. Теперь, когда есть для кого готовить обед и ужин, есть с кем поговорить вечером у самовара за чаем, жизнь ее как будто обрела новый смысл.
Значит, яйца, творог, молоко… И еще на почту, на почту зайти непременно! Сегодня, уходя в школу, Сидор Степаныч протянул ей письмо.
— Анна Филимоновна! Не сочтите за труд — отправьте, пожалуйста! Я бы и сам, но у меня экзамены сейчас, боюсь, не успею. И непременно заказным. Я вам тут и адрес написал.
Она сразу заметила, что адрес московский. А еще — женское имя…
— Жене написал наконец-то? — лукаво прищурилась она. — И года не прошло, как собрался!
Он ничего не ответил, но по тому, как опустил глаза, Анна Филимоновна сразу поняла, что так и есть.
Так что подождет рынок-то. Почта откроется не раньше, чем через час, но ничего. Письмо-то важное, вон аж руки тряслись у человека. Надо отправить прямо сейчас, может, дойдет скорее…