Варвара плюхнулась на скамейку, утерла белой ладошкой пот со лба. Нина все хотела перевести разговор на охранников да на оружие их. Тут как раз к слову пришлось.
– Так, верно, с оружием не пускают? Такой для всех иноземцев закон. Ты скажи, торговые люди у вас разве носят оружие?
– А как им без оружия? На виду не носят, но хоть какой нож да есть. А то и просто засапожник.
– Как это? – не поняла Нина этого слова.
– Да тот, что на ноге носят или в сапоге. Неужто не видела никогда?
– Не припомню, – Нина развела руками, округлив глаза.
Женщина приподняла край длинной рубашки. На крепкой белой голени темнели два ремешка и пустые ножны.
– Мне муж подарил нож. Сказал, в чужой стороне хорошо и бабе быть воином.
– А сам нож-то где?
– Да убрала в сундук. Неудобно с ним по дому-то, за рубашку цепляется.
– Покажи-ка, как ты его пристегиваешь.
Варвара фыркнула, но пошла к сундуку, достала небольшой ножик с костяной рукоятью. На посеревшей поверхности кости видны были черточки, складывающиеся в какое-то слово. У Нины аж затылок заломило от увиденного. Едва удержалась, чтобы не вскочить.
– Мудрый у тебя муж. Я себе тоже такие ремешки и нож закажу, – задумчиво произнесла Нина. – А написано тут что?
– Это для оберега. Есть у нас на дворе мудрец – он и режет руны по кости да по дереву. Но не для всех. На моем ноже сделал, еще брату моему, да мужу, да еще паре воинов. Тебе он откажет. Да тебе и не нужно. Ваш Бог вас крестом оберегает, а нас наши – рунами.
– А как зовут вашего мудреца?
Хозяйка помотала головой:
– Ни к чему тебе его имя. Он с тобой все одно разговаривать не станет. Лучше расскажи, какие у вас обереги есть.
Женщины посудачили о разных обычаях, о колдовских травах и суевериях. Нина никак не могла опять свести разговор к ножам. Про кольца и украшения наконец спросила. Варвара, поправив серебряную лунницу на высокой груди, сказала, что у нее украшения есть, да самые ценные у мужа в сундуках хранятся.
К тому времени, как Нина вышла из дома, солнце уже клонилось к закату.
Кристиано, увидев ее, длинно выдохнул, поднялся с придорожного камня. Она, глядя на его мрачное лицо, затараторила:
– Ох, прости, Кристиано. Хозяйка сперва вроде и говорить со мной не хотела, а потом заболталась – не остановишь. Рассказала она мне про их мастера, который руны на рукоятках вырезает. Нам бы с ним повидаться да выспросить. А хозяйка сказала, что он со мной разговаривать не станет.
Кристиано поднял руку, останавливая ее:
– Я волновался за тебя, Нина. Тебя не обидели?
– С чего бы им меня обижать? Я осторожно расспрашивала. Только что теперь делать-то? Как нам убийцу искать, Кристиано?
Он посмотрел на крепкие ворота, окинул взглядом узкую улицу.
– Думаю, сейчас нам обратно плыть надо. А завтра опять придем. Может, найдем, как с мастером поговорить. Продавец в оружейной лавке не упомянул о нем.
– Да как же домой? Сухорукий-то мне всего три дня дал! А ну как он завтра придет, а кольца еще нет? – заволновалась Нина.
– Ты сухорукому объяснишь, что нашла в русском подворье тех, кто кольцо похитил. Он тебе даст еще времени.
Наняв лодку, они добрались до константинопольской гавани. Садящееся солнце раскрашивало городские стены закатными переливами. Облака лиловыми комками пуха неспешно перекатывались на поблекшем небе.
Не доходя пару домов до аптеки, Кристиано остановился, устало потер лоб ладонью. Нина обернулась к нему.
– Ты, верно, голоден. В аптеку зайдем, накормлю тебя.
– Нет, Нина. Не дело это – в аптеку твою ходить вечером. Пересуды пойдут, а тебе, почтенной женщине, это ни к чему.
– Так как же ты? – забеспокоилась Нина.
– Обо мне не беспокойся. Мне есть, где поужинать и переночевать.
– Ты, может, в таверну зайди к Петру? Скажешь Марфе-служанке, что я послала. Она тебе вина нальет хорошего из нового кувшина.
Кристиано невесело усмехнулся, наклонился к Нининому лицу, в глаза глянул. Хотел сказать что-то, но, помедлив, отступил на шаг:
– Завтра утром опять буду ждать тебя в той же гавани. А если сухорукий придет…
Она кивнула:
– Я найду, что сказать сухорукому.
Кристиано склонил голову, развернулся и отправился вверх по улице.
Нина, обхватив себя руками за плечи, смотрела вслед мужчине, уходящему в теплый тягучий вечер.
Глава 12
Отвар из галиума желтого почесуху убирает, раны чистит. А если пить его, то душу успокаивает да усталость снимает после долгой дороги. А масло, на цветах галиума настоянное, красноту и нарывы лечит. Только желтые пятна оставляет на коже и на одеже, так что ткани надо выбирать темные да оборачивать тряпицей, где намазано.