Сыщик остановился. Неприязненно, сквозь стиснутые зубы, произнес:
– Как его имя?
– Кристиано звать. А родовое имя не сказал, я ж только сопровождать просила. Сказал, что из генуэзских купцов, пару дней назад прибыл.
– С чего вдруг купец тебя сопровождать отправился? Почему воина-стратиота не наняла?
– Я и хотела. А он услышал, что я у лодочников спрашивала, как до Мамантова монастыря добраться, к скифам, и спросил, не надо ли сопроводить. Сказал, что в оружейную лавку к ним заглянуть хочет. С чего же мне отказываться, ежели человек почтенный? – Нина благодарила Бога, что за спинами воинов Никон не видит ее покрасневших щек. Не умеет она врать и не любит.
Никон помолчал, произнес небрежно:
– Глупость опять сказала. Откуда ты знаешь, кто почтенный, а кто какую пакость задумал? – Он отмахнулся. – Ладно, пошлю весть в посольство Генуи, пусть сами выкупают своего латинянина. А тебя, Нина, дурная голова до добра не довела. Я тебя предупреждал.
Он развернулся и, не слушая больше Нину, зашагал к воротам с подворья.
За все время их путешествия до ворот тюрьмы Никон не проронил ни слова.
Глава 15
Масло от головной боли
Тимьян и мяту в равных мерах порубить мелко, сложить в стеклянный сосуд до самого верха да залить прогретым в кипящей воде оливковым маслом. Завязать промасленной тряпицей и оставить настаиваться две седмицы. После пропустить через тонкую холстину, травы отжать, а масло разлить в сосуды, закупорить плотно и залить воском. Такое масло от головной боли поможет, ежели над бровями и за ушами намазать. И волнение уберет, и красноту с кожи сгонит.
Василий Ноф, великий паракимомен и сводный брат императрицы Елены, отложил свиток и потер гладкий подбородок. Раздоры церквей не касались его. Не должны были беспокоить его ум и сердце. То дела патриаршие. Но когда патриарх – твой слабый и безвольный сводный брат, приходится думать и об этом. Посол от римского папы был дерзок. Не первый год уже западная церковь перетягивает к себе народы и государства – послаблениями и индульгенциями, легендами и реликвиями.
Его мудрый отец Роман I Лакапин предвидел эти разногласия между кафедрами. Он, занявший трон силой и хитростью, правил больше двадцати лет. Сперва как соправитель при малолетнем Константине Багрянородном, а потом, полностью взяв власть себе, назначил Константина соправителем наравне со своими сыновьями. И выдал за него замуж свою дочь Елену.
У Романа I было четверо законных детей. Старшие сыновья его предали и свергли, отправив в монастырь. Но всего через сорок дней их постигла та же участь, когда народ провозгласил василевсом Константина VII Багрянородного. Среднего сына Феофилакта оскопили в младенчестве, чтобы проложить ему путь в церковь. Расчет оправдался, теперь Феофилакт – константинопольский патриарх.
Василия тоже оскопили, но по другой причине. Он бастард и не должен был помешать законным наследникам. Зато при дворе для евнухов много значительных должностей, незаконнорожденному сыну императора там найдется место. По замыслу императора Романа, семья Лакапиных должна была держать в своих крепких руках всю империю и не допустить разлада василевса с церковной властью. Но судьба наделяет дарами и наказаниями, не спрашивая ничтожных людей об их планах.
В последние годы правления все чаще делился Роман I своими мыслями и планами с самым младшим и самым дальновидным своим сыном. Порой отец удивлялся, что сын, рожденный от случайной рабыни, оказался гораздо умнее своих законнорожденных братьев. Василий – евнух, поэтому он никогда не займет престол. Но благодаря своей мудрости он сможет помогать и направлять их, не даст совершить глупых ошибок.
Роман I мечтал сделать империю сильнее, укрепить связи власти императорской и власти патриаршей. По всему миру он велел собирать реликвии. И христианские, укрепляющие веру, и святыни древних религий как знак особой божьей милости. Завоевание Эдессы и перенесение в Константинополь нерукотворного лика Спасителя было венцом его усилий.
Тогда же он отправил шпионов в разные страны, чтобы найти что-то особенное. Что-либо из наследия древних царей. Но тайная весть о том, что такая реликвия найдена, пришла уже, когда отец был при смерти. До Василия известие о найденной ценности добралось не скоро, но, узнав о ней, он решил продолжить благое дело во имя империи.
Свечи в витом канделябре оплывали тягучими слезами. Великий паракимомен зажигал их даже днем – из-за постоянной работы с пергаментами в полутьме у него болела голова. Василий был еще молод, но глаза видели все хуже, а лоб изрезали морщины от забот о государстве. Он встал, резко отодвинув резное кресло, сложил руки на полном животе, обтянутом шелковой далматикой, начал расхаживать по комнате. Не в силах справиться с раздражением, набросил расшитый плащ-сагион и вышел из покоев.