Роман глянул на нее внимательней:
– Ты думаешь, я пьян? Я не пьян. Вина сделал глоток, чтобы пахло, и все поверили, что я спьяну тебя освободил. Меньше объяснять потом. – Он помрачнел. – Все только и делают, что меня поучают. Как будто я недоумок какой. На ипподром не ходи, вина не пей, со слугами не разговаривай, ходи так, стой эдак! Надоели.
Нина семенила за ним с вытаращенными глазами, кивая. А перед глазами ее разворачивалась уже скамья и вымоченные плети, чтобы с ее спины шкуру спускать. Наследнику никто слова поперек не скажет, скорее, аптекаршу обвинят, что она его совратила с пути истинного и великого паракимомена ослушалась. Хоть из города беги теперь.
Роман не замечал ее смятения:
– Мы сейчас к ипподрому выйдем, ты оттуда через конюшни в город ступай. Хотя ты заблудишься, я велю тебя проводить.
– Спасибо тебе, василевс. – Нина на ходу неуклюже поклонилась. – Я найду дорогу. Галактион мне конюшни однажды показывал, я выберусь. Что за вопрос-то по лекарскому делу у тебя? Ты сказал при Игнате…
– Да нет никакого вопроса, это я для Игната и сказал, пусть с Нофом теперь голову ломают, что со мной. Хотя есть вопрос: изготовила ли ты снадобье от всех ядов? – Роман спросил с усмешкой, вроде шутя, но шаг замедлил, Нине в лицо глянул. И увидела аптекарша, что и правда не пьян наследник. Взгляд твердый, ясный, да горестный. Лицо в высокомерной ухмылке застыло, а в глазах черный омут плещется.
– Прости мне мое невежество, великий василевс, не изготовила. Не придумали еще такое снадобье.
– Так придумай! Я, как василевс, тебе приказываю.
– Прости меня, великий. Не смею я поклясться тебе, что придумаю. Лучше не обещать, чем обещать и не исполнить. – Нина склонила голову, ожидая гнева собеседника.
Но Роман не соизволил ответить – дальше шел задумавшись.
До самого ипподрома шагали споро, молчали. Дворцовые стражники и редко попадавшаяся на пути прислуга, видя наследника, низко кланялись, приветствовали, опустив глаза.
Когда Роман остановился под переходами ипподрома, Нина склонилась перед ним.
– Благодарю тебя, василевс, что вывел меня из дворца. Чем я смогу отблагодарить тебя, не знаю.
– Ты уже однажды отблагодарила. Думаешь, я забыл, как ты меня от отравления спасла?[47] Если бы не ты, был бы тут другой василевс уже, – он пожал плечами небрежно, но голос выдал, дрогнул.
– То дело прошлое, Бог миловал, будешь долго еще царствовать. О прошлых бедах не вспоминай более.
– Рад бы не вспоминать, да помнится. Вот с лошадьми все забываю. Они животные простые, с ними душа отдыхает. Да служанки верные забыться помогают. – Роман усмехнулся. – Хлоя за тебя просила, она служанка хорошая. Ты ее матери моей не выдавай, ладно? Ступай.
Он повернулся и направился к шумной группе молодых патрикиев поодаль. Охранники с невозмутимыми лицами двинулись за своим господином.
Едва не потерявшись в галереях под сиденьями ипподрома, Нина выбралась на посыпанную песком арену. Лучше она пройдет вдоль сидений, найдет то место, где Стефан с Галактионом в прошлый раз с ней беседовали. Там и дверь на улицу есть. А в какой проход свернуть, она разберется.
Помнила Нина, что те конюшни были в двухстах пусах[48] примерно слева от императорской ложи-кафизмы напротив. Едва не бегом она бежала, торопясь попасть в аптеку до того, как Василий пошлет за ней опять стражу.
Лишь одним взглядом удалось ей на кафизму полюбоваться. Императорская ложа, откуда василевс и его семья наблюдали за скачками и представлениями на ипподроме, высилась на стороне, прилегающей к дворцовой стене. Изукрашена она была и колоннами с ажурной резьбой, и статуями, и бортиком узорным. Доведется ли еще когда эту красоту увидеть?
Свернула Нина в правильный проход, сразу наткнувшись на Стефана. Старший конюх распекал какого-то здоровяка.
Оба посмотрели на нее мрачно, Стефан так еще и прикрикнул:
– Вот еще не хватало, чтобы женщины сюда как в соседнюю лавку ходили! Увижу Галактиона, велю выдрать за то, что привел тебя опять.
– Прости, почтенный Стефан, не виноват Галактион. Меня из дворца сюда провели и велели самой дальше выбираться. Ты уж будь добр, выпусти меня. Мне бы до темноты до дому дойти.
Стефан поворчал, но вопросов задавать не стал. Проводил, выпустил и громко хлопнул тяжелой дверью за спиной аптекарши.
Нина вышла на Мезу, натянула поглубже мафорий и едва не бегом бросилась к дому. Солнце уже склонилось к земле, подкрасив облака огненными мазками. Тени от роскошных домов и колонн на Мезе стали длинными, потихоньку растворялись в наползающей тьме.
Приближаясь к аптеке, Нина запыхалась, утирала пот со лба. Надо ей сейчас денег взять, одежду да трав каких и бежать прятаться. Нельзя в аптеке оставаться.