Василий, когда про ее побег прознает, сюда стражу пошлет. В тюрьме плохо было, а теперь еще хуже.
Отперев замок на двери, Нина, задыхаясь, ввалилась в аптеку, запутавшись в подоле длинной столы.
Кто-то вскрикнул, Нина едва удержалась, чтобы самой не закричать. Послышался стук огнива, слабый огонек светильника обрисовал растерянную физиономию Фоки.
Увидев Нину, мальчик всхлипнул, кинулся к ней. Остановился в последний момент, едва не выронив глиняную плошку с маслом и фитильком.
Нина успела подхватить его руку и забрать светильник:
– Ты что тут так поздно сидишь? А ну, домой быстро.
– Я Галактиона жду. Нина, я не нарочно… Я ж не знал, что там мандрагора была. Я только потом понял. Вино и опий сильно пахли, а я испугался. А он во-о-от. – Фока заревел, тоненько подвывая.
– Что вот? Кто он? Ты как дитя малое – то вскачь, то в плач. Прекрати реветь, объясни все по-божески!
Со двора послышались торопливые шаги, дверь открылась, Галактион скользнул в аптеку. Увидев Нину, он длинно выдохнул. Бросил Фоке:
– Закрой уже свой рот. Весь день ревешь, как будто оживить его своими соплями надеешься.
Нина, ничего не понимая, но чувствуя, что дело неладно, оглядела аптеку. Присмотревшись, поняла, что то, что приняла было за гору подушек, было телом мужчины. Рука из-под наброшенного плаща свисала до пола.
Нина села на сундук, перевела взгляд на Фоку, потом на Галактиона. Слов никак собрать не могла.
Галактион вздохнул:
– За тобой стражника из дворца прислали. Тебя не нашел, хотел этого вот, – он ткнул пальцем в Фоку, – увести. А он стражнику вина предложил да додумался туда опиума накапать. Чашу схватил, в которой эта была, как ее…
– Мандрагора, – прошептал Фока.
– Ну стражник выпил да дышать перестал. Вот мы и сидим, ждем, пока стемнеет. Ты не волнуйся, мы его проулками к таверне подтащим да там оставим. Ну перепил, с кем не бывает…
Нина взялась за мягкую ткань мафория, стянула его устало с головы. Вот, казалось, уже все, хуже некуда, а гляди-ка!
В ватной тишине аптеки вдруг раздался негромкий всхрап. Фока взвизгнул и закрыл руками лицо, Галактион попятился к задней двери.
Нина встала, подошла к лежащему на скамье мужчине, бормоча под нос непотребные слова в адрес беспутного подмастерья. Взяла повисшую руку. Теплая.
– Когда он перестал дышать?
– Да почитай, солнце еще за колонну не зашло. Полдень был или чуть позже, – всхлипнул Фока.
Нина достала из ларца на столе полированную серебряную пластинку, поднесла ко рту мужчины. Не сразу, но появилось на блестящей поверхности пятно от его дыхания.
– Жив он, спит просто. С чего вы решили, что он мертв?! Напугали меня до беспамятства. – Она вытерла испарину со лба.
Фока вытаращил глаза и плюхнулся на сундук:
– Как спит? Он же не дышал!
Нина дернулась было схватить подмастерья за вихор, но тот соскользнул, ужом забрался под стол. Забубнил оттуда:
– Я же тебя ждал, а он за тобой пришел из дворца. И меня хотел забрать, раз тебя нет. А я что мог сделать? Я в подземелья не хочу. А тут он. Говорит, пойдешь заместо аптекарши. Я его только усыпить хотел, чтобы сбежать. А ты чашу из-под мандрагоры сама не вымыла. А я ему случайно вина налил в нее. И опиума накапал, как ты говорила, даже не семь капель, а пять.
– Да тебя в подземелья и надо, олух ты! Может, там из тебя дурь выбьют. Это ж надо было додуматься! В аптекарскую мерную чашу вино налить! – Нина шипела коброй от ярости. Громко ругаться опасалась, ни к чему, чтобы соседи услышали.
Галактион прервал ее:
– Нина, так он не мертвый? Погоди ругаться, объясни толком, как такое возможно.
Нина оперлась на стол, переводя дыхание. Потянулась за кувшином с перебродившим яблочным настоем. Руки ее дрожали. Она глотнула настоя прямо из кувшина, поморщилась от кислоты и повернулась к Галактиону:
– И опиумом, и мандрагорой отравить можно, все же от количества зависит. Но если смешать их в малых мерах, можно только жизненные токи замедлить. Тогда человек еще дышит, но очень редко и слабо. И не добудиться его – всем кажется, будто помер. Но на следующий день человек просыпается, мутит его, соображает плохо, как от сильного похмелья. Но живым остается. Сама я такого никогда не видела, но в книгах об этом пишут. Проснется он. Уже вон дышит ровно. Надо бы его на бок повернуть.
– Ага. Проснется, значит? А тут ты. Он тебя во дворец и отведет.
Нина едва кувшин не выронила, обернулась к Галактиону.
– Мне нельзя во дворец. И здесь оставаться нельзя – сюда за мной уж к утру-то точно пошлют. Бежать мне надо, спрятаться. С ним что делать-то теперь? – Она бросила взгляд на спящего.