Фока из-под стола пробурчал:
– Вот. Теперь что делать? А так чуть что – Фока виноват. К таверне его отволочь надо, пусть там проснется.
– Сиди уже там, без тебя разберемся, – махнул на него рукой Галактион. – Нина, может, и правда к таверне его отнести?
– Надо бы отнести куда. Не оставлять же его в аптеке. Да только он проснется, опять сюда придет. – Аптекарша потерла лоб.
– Придет. Может, задержать его там как-то? – Галактион подумал, посмотрел на мужчину. Растянул в ухмылке рот.
Нина нахмурилась. Опять какую-нибудь каверзу придумал, небось.
– Нина, мы его в лупанарий отвезем. Да девицам отдадим. Он от них не скоро и выберется. Заплатим им побольше, они его там до следующего вечера продержат. Ты только денег дай? Моих на всю ночь и день не хватит, – он смутился.
– Охальник ты, Галактион. Даже не вздумай! Ариста из меня потом все жилы вытянет, найдет, когда побольнее ужалить.
– Еще чего! В лупанарий Аристы его возить больно дорого. Надо в тот, что за третьим холмом. Там и девицы веселые, толковые, меня знают. – Он покраснел, почесал затылок, отворачиваясь от Нины.
Она посмотрела на него растерянно.
– Глупость ты придумал. Не буду я с этим связываться. К таверне-то и ближе, и пристойнее.
Галактион пожал плечами:
– Ты сама куда пойдешь-то? За тобой из дворца опять пришлют.
– У Гликерии пересижу ночь. А куда потом пойду, вам знать ни к чему. Кто еще приходил, пока меня не было? – она повернулась к столу, чуть повысив голос.
Фока осторожно выбрался, отсел подальше.
– Ввечеру, вот сейчас, от Аристы приходили. Не Дария, другая какая-то. Я дверь не открыл, в щель подглядывал. Пришли девица и Марк этот их страшный. Я не открывал. Они стучали, она Марку велела даже в окно заглянуть, но там загорожено. А тут к крыльцу подошел латинянин какой-то. В плаще. С девицей поговорил о чем-то, мне не слышно было. Потом они ушли. А Марк еще на крыльце долго сидел, видать, тебя ждал.
– Что за латинянин? Рука у него была скрюченная? – у Нины перехватило дыхание.
– Да нет вроде, обе руки нормальные были. Он еще по волосам вот так провел обеими руками, мне видно было. Руки как руки. Я еще подумал, что он, как девица, волосы оглаживает. Девица ему что-то сказала, перекрестилась. А он ее одернул да прямо на улице схватил за… – Парень смутился.
Нина замерла, лицо у нее изменилось.
Фока, глядя на нее, опять затараторил:
– Ты, почтенная Нина, не волнуйся. Ну приходят к тебе продажные девицы, так в том стыда нет. Кто же им еще поможет, кроме тебя. А сплетни твоя аптека и не такие перешагивала. На базаре сплетни в очередь стоят, наша и затеряется. – Он заволновался, видя, что настроение хозяйки переменилось.
Она отвернулась. Подумав, вышла торопливо в каморку, вернулась с мешком, упихивая в него пару туник и столу. Ларец с деньгами и украшениями достала. Лишь открыла его, как первым делом увидела оберег из горного хрусталя, что Анастас ей оставил, умирая. Замерла, сжала кристалл в кулаке, попросила мысленно прощения у умершего мужа. Помедлив, повесила оберег на шею. Украшение, подаренное Винезио, надевать не стала. Завернула в шелковый плат вместе с парой подаренных императрицей колец, спрятала бережно в мешок с одеждой. Небольшой кожаный кошель заполнила монетами, затянула шнурки, сунула в корзинку да привязала к выступающему прутику. Затем спустилась в погреб, застучала там флаконами и кувшинами. Высунув голову, обратилась к подмастерью:
– А из клиентов кто приходил?
Мальчишка уселся, начал загибать пальцы:
– Зиновия, та, что жена аргиропрата[49], приезжала на носилках, вся в шелках, и носилки изукрашены, как у патрикии какой. На рабов своих ругалась, что стучат тихо. Сама спустилась с носилок, начала колотить. Руку ушибла, опять крик подняла. Уехала сердитая.
Подмастерье задумался, почесал макушку.
– Из таверны вина принесли. Сказали, что Петр просил благодарить, лучше ему. Потом от Гидисмани подмастерье приходил. Тот, чернявый, что нос все время задирает. Я ему кукиш через дверь показал. Аглая была, через дверь звала тебя. Видать, опять муж ее побил. Но я ей отвечать не стал – своими ногами пришла, значит, дождется тебя. Вот, вроде все. Остальных я не знаю – стучались разные, но без тебя я вот только стражнику открыл. Думал, он мне поможет – к эпарху пойдет, чтобы сикофанта послать тебя искать. Я ж думал, пропала ты – выручать надо.
– Да ты уж выручил, век не забуду, – сердито фыркнула Нина, вылезая из погреба.
Мальчик опустил голову, шмыгнул носом.
Нина глянула на него устало: