У Нины голова кружилась от горя и новостей. Выходит, отец скрывал от нее, что служил империи. А от Доры? И знал ли об этом Анастас?
Она молчала, собираясь с силами. Наконец утерла слезы, поправила мафорий на голове и поднялась. Поклонилась учителю:
– Благодарю тебя, почтенный. Жаль мне уходить отсюда, но мне надо спешить, отнести этот ларец пока не поздно.
– Сперва расскажи, куда ты отнесешь ларец.
– Не могу я тебе рассказать. И ждать не могу. Молю, вели Джазиму проводить меня до дороги.
Учитель молча смотрел на Нину.
– Я сам провожу тебя. Не спорь. – Он чуть нахмурился, увидев, как Нина помотала головой. – Я не знал твоего отца. Но раз Никанор просил меня о чем-то, я выполню его просьбу. Ему я обязан жизнью. Он просил помочь тебе – я помогу. Расскажи мне, что за беда у тебя случилась, что ты, женщина, сюда пришла и не испугалась? Можешь не бояться ни осуждения, ни отказа. Говори!
Нина молчала, глядя на учителя. Глаза у него, что пещеры горные. Черные, жесткие. Но вот он перестал хмуриться, и глаза стали будто небо ночное. Затягивали.
Нина заглянула в них, и так захотелось ей поделиться с этим человеком всем, что пришлось ей недавно перенести, что снова слезы подступили.
Она рассказала ему про Винезио, которого готова была назвать своим мужем и который из-за кольца заточен теперь в подземельях. Рассказала про подлую Аристу и злобного сухорукого посланника латинян. Рассказала про разговор с Василием. Лишь про Кристиано умолчала. Боялась, что учитель почует ее сердечное смятение. Стыдно было даже самой себе признаться, что, спасая жениха, допустила его друга в сердце.
Салих молча смотрел на нее.
Нина вздохнула:
– Но теперь всем бедам конец. Я отправлюсь с сухоруким в Рим, отвезу кольцо, Винезио освободят, и я уеду в Геную.
– Зачем тебе уезжать из родного дома?
– Теперь мне ничего другого не остается. Из дворца я без разрешения Нофа сбежала. А если во дворце дознаются, куда кольцо делось, – не миновать мне подземелий. А то и казни лютой. Так что один мне путь теперь – с Винезио под венец.
– Отчего же он раньше на тебе не женился?
– Так он уехал разрешение церкви просить и семьи.
– Он соврал тебе.
Нина будто споткнулась. Подняла растерянный взгляд на учителя.
А тот продолжил:
– Настоящий мужчина женился бы сперва, а потом разрешения спрашивал. Так поступает мужчина. А спрашивать и искать причину не жениться может только или слабый человек, или лживый.
– Зря ты так говоришь, почтенный, – спокойно сказала Нина, хотя в груди у нее как застывшим воском сердце сковало. – Он достойный человек, добрый, заботливый. Не искал он причины, просто закон соблюдает.
Учитель не стал спорить. Он кликнул Джазима, сказал ему что-то на арабском. Тот поманил Нину на улицу. Там вокруг обложенного камнями очага сидели несколько молодых мужчин. Седоватый полный человек разливал варево в деревянные плошки. Галактион уже увлеченно болтал с одним из учеников, размахивая руками.
«Опять про коней, небось», – подумала Нина.
Стоило ей вдохнуть запах стряпни, как тут же в нутре все сжалось от голода. Джазим показал ей на бочку, из которой можно было зачерпнуть свежей воды. Воины передали миску с варевом и куском горячей лепешки, но место у костра не освободили.
Она отошла в сторону, присела на бревно, лежащее в тени дома. Похлебка из горячей разваренной крупы с крупным жирным куском мяса и простая лепешка показались Нине нектаром. Она съела все, миску оставшимся куском лепешки вытерла. Безучастно оглядела окружавшие неглубокое ущелье строгие горы, подсвеченные солнцем.
Обычно от красоты и чистого воздуха в горах у Нины перехватывало дыхание. Но сейчас не до любования ей было. В голове все вертелись неспокойные мысли об отце, о магистрианах империи, о проклятом кольце, о Винезио.
После еды ученики разделились на группы. Кто-то ушел в горы, кто-то пошел на площадку со странными бревнами и камнями. Другие вместе с Джазимом достали оружие и точильные камни. Галактион глазел то на одних, то на других.
К Нине подошел Салих.
– Пойдем. До города доберемся до темноты.
– Не стоит нас до города провожать. Выведет Джазим отсюда к дороге, мы и доберемся.
– Ты мне указывать вздумала, что делать? – Лицо учителя оставалось бесстрастным, но Нина тут же прикусила язык и потупилась.
Салих повернулся к Джазиму, сказал что-то на своем языке. Тот отложил длинный кинжал, ушел в один из домишек. Вскоре вернулся в плаще и с заплечными сумками. Салих тоже набросил плащ, взял один из мешков из рук молодого помощника. Джазим окликнул Галактиона, протянул ему суму.