– Чтобы ты не ныл опять, что голоден.
Галактион обижаться не стал, суму взял, Джазима поблагодарил да по плечу похлопал. Тот с недоумением отодвинулся. Но Галактион, когда сыт, с любым поладит. И позже, когда сняли с его головы мешок, он, споро шагая по каменистой тропе, уже расспрашивал молодого воина о школе, о воинском искусстве да об оружии. Тот сперва что-то бурчал в ответ, а потом все же разговорился.
Нина и Салих шли впереди. Пока мешок на голове был, думалось лишь о том, как не споткнуться. Когда учитель остановился и снял с ее головы душную холстину, Нина вдохнула пьянящий горный воздух.
Салих молча двинулся вперед, она поспешила за ним. В голове все крутились беспокойные мысли. Надо сперва сухорукого найти, да тайно, чтобы ни Василий не узнал, ни Ариста. А где ей искать этого злобного латинянина?
Нина мысленно перебирала всех, кто охотился за кольцом. Первым Василий пришел, потом Ариста спросила, потом сухорукий. А откуда Ариста прознала? Дария говорила, что к Аристе зачастили латиняне. Надо бы в городе сразу к лупанарию пойти да расспросить Дарию. Может, ее хозяйка с сухоруким заодно? А может, она торопилась латинянина опередить, раз Марка послала ее ограбить. Верно, она и велела вызвать Нину тогда в ночи, чтобы аптеку обыскать. Кто же, кроме Аристы, на такую подлость решился бы – беременной Гликерией выманивать?
Шли вроде недолго. Но Нина устала, ноги сбила, казалось, до самых коленок. Споткнулась раз, другой.
Салих глянул на нее молча. Сошел с тропы, поманил всех за собой к небольшой каменной площадке, скрытой огромным валуном. Все расселись, достали из мешков простую снедь, воду в кожаных сосудах. Салих свою еду разделил с Ниной. Она наскоро зажевала кусок лепешки и полоску вяленого мяса.
Пока мужчины отдыхали и про оружие беседовали, Нина решила перебрать корзинку, выкинуть разбитое, посмотреть, что еще спасти можно. Уложенные на дно запасные рубашка и мафории промокли и пропитались маслом. Нина расстроилась – как теперь такое отстираешь? Травы иные намокли, а какие-то остались сухими. И то ладно. Отвар для душевного успокоения разбился. Масло на зверобое тоже вытекло. А отвар кровохлебки в крепком кувшинчике цел остался. Хорошо, что она взяла тот, что запечатан воском. И крохотный флакон опиума тоже цел. Лишь вокруг вставленной пробки промасленная ткань немного пропиталась.
Нина вдыхала смешанные запахи. Вспомнилась родная аптека, где вот так же травами и маслами пахло. Попадет ли она домой теперь? И куда ей податься, если в аптеке ее, поди, посыльные Василия ждут. И у Гликерии, может, тоже. Лишь бы Кристиано там не попал в беду. Как еще его встреча с Никоном закончилась? Подумав о злобном сикофанте, аптекарша мысленно помянула нечистого.
Под руку попался обрывок черной ткани. Нина застыла, вспомнив, где нашла этот лоскуток. Потерла пальцами – ткань плотная, добротная, почти новая. Поднесла ближе к глазам, разглядывая. У Митрона такой и быть не могло. Значит, убийца оставил. Да как по нему найти кого-то? Половина города в черных плащах ходит. Нина смяла в пальцах ткань, устало потерла глаза кулаком и прислонилась спиной к прохладному камню.
Видит Нина, как из-за камней выходит Анастас, в черный плащ кутается. Подходит к корзинке, достает из-под плаща какой-то цветок и кладет на холстину. Нина спрашивает, что это за цветок. Молчит Анастас. Нина в корзинку заглядывает, а там веточка дурмана. И запах от него не цветочный вовсе. Странный запах такой. И знакомый. Сдергивает Анастас с плеч свой плащ и на Нину набрасывает.
Вздрогнула она и проснулась.
Салих стоял над ней.
– Пора идти.
Аптекарша смотрела на него в потрясении, еще не отойдя ото сна. Посмотрела опять на кусок ткани в руке, головой замотала, не веря в то, что в голову ей пришло. Поднесла его к лицу и едва сдержала стон. Бросила черный клочок в корзинку как змею ядовитую. Трясущимися руками быстро увязала разбитые черепки в узелок. Неловко поднялась, поправила мафорий и поспешила вслед за Салихом, уже шагающим к тропе. Сердце гулко стучало в груди. Боясь остаться наедине со своими тяжкими мыслями, Нина завела разговор с учителем:
– Почтенный Салих, расскажи мне, почему вы в горах прячетесь?
– Мы, Нина, принадлежим к фатимидам. Следуем учению имама Абу Мухаммада Убайдуллах ибн аль-Хусейна[57], потомка Фатимы, дочери великого пророка Мухаммеда, да будет благословенно его имя. Это учение разрешает нам бороться с несправедливыми людскими законами. Многие восприняли это учение как разрешение грабить и обогащаться. Аллах воздаст им по их деяниям. – Он поправил оружие на поясе. – Я собрал молодых праведных воинов и ушел в горы. Не ради разграбления и наживы должен жить воин. А ради испытания духа и защиты от вседозволенности. Я учу их, как бороться с теми, у кого власть и богатства. Как защитить себя и семью. Как выжить среди предателей. Порой кто-то нанимает нас, чтобы вершить справедливость. Кто-то называет нас ассасинами, считает отщепенцами и разбойниками. Нам это безразлично. Мы ждем правильного часа и бьем бесшумно. Наши шаги не слышны, нас никто не знает и не видит.
57
Абу Мухаммад Убайдуллах ибн аль-Хусейн – основатель Фатимидского халифата, средневекового шиитско-исмаилитского государства, существовавшего с 909 по 1171 год на территории северной Африки (