– Да и то правда. Все одно ко мне не пойдет более никто.
– Ты не впадай в грех уныния, Нина. Я велю с Аристой поговорить. Не обидит она тебя. Как к тебе ходили, так и будут ходить. Ты аптекарша искусная, известная в городе. Опять же императрица тебя не обделяет заказами.
Он поднялся, поставил на стол глухо звякнувший тяжелый кошель.
– Говорить тебе, чтобы про кольцо молчала, не буду. Сама знаешь о том. Ты империи помогла. Пойду василиссу успокою, что нашлась ее аптекарша. А то она уже всю дворцовую стражу на ноги подняла, тебя разыскивая. Видать, боялась, что я сам не справлюсь. Вот ведь неспокойные вы создания, женщины.
Он покачал головой, набросил плащ и вышел из аптеки. Нина, с усилием задвинув засов, погасила светильник и повалилась обратно на скамью. Дойти до комнатки, где обычно спала, и раздеться сил не было.
Глава 26
Снадобье от усталости
Порубить корень солодки и бросить одну меру его в кипящую в медном сосуде воду. Горсть сушеных плодов зизифуса порезать, положить к кипящему отвару солодки. Прочесть молитву Богородице пять раз, переставить сосуд на стол. Как остынет, перелить через тряпицу в глиняный или стеклянный кувшин. Перед тем как пить, добавить чуть меда. Гидисмани что-то еще в этот отвар добавляет. Аромат у него сильный, душистый. А отвар его лучше действует, и правда. И успокаивает, и силы дает.
Сон был беспокойный, тревожный. Бежит Нина по темному ущелью, за спиной грохочут и падают камни. Впереди – пропасть. А ноги Нину несут, остановиться никак не может. Хватается за стены ущелья, пальцы лишь скользят по влажным камням. У самой пропасти Анастас ее останавливает, подхватывает на руки, шепчет что-то. Все крепче сжимает он ее в объятиях, все труднее дышать становится. Она заглядывает ему в лицо, а под наброшенным на голову плащом – лишь густая тьма колышится.
Задохнувшись от ужаса, Нина проснулась.
Утреннее солнце уже заливало окошко. Нина повернула голову и вскрикнула. У кровати ее, прислонившись к стене и согнув одну ногу в колене, сидел мужчина в темном плаще. Сидящий поднял голову, и аптекарша узнала Салиха. Смирившись с тем, что в последнее время она то и дело оказывается ночью рядом с чужими мужчинами, Нина даже не смутилась. Уже столько бед и позора на ее долю выпало, что не было сил пугаться учителя разбойников-фатимидов в своей спальне.
Она села на кровати, откинув плащ, и растерянно осмотрелась. Как она в комнате-то оказалась? Вроде заснула на скамье в аптеке.
– Тебя какой-то старик перенес сюда, – ответил Салих на ее недоумение. – Мы охраняли снаружи, когда императорская стража ушла. А он, как оказалось, спрятался во дворе. И прошел в твой дом. Перенес тебя на кровать. Тут мы его и связали. Пойдем посмотришь и решим, что с ним делать.
Салих легко поднялся, вышел на двор. Нина кинулась вслед. На земле сидел связанный Лисияр. Увидев Нину, улыбнулся разбитыми губами. Нина ахнула, кинулась было его развязывать, но остановилась.
– Ты, Лисияр, зачем ко мне пробрался?
– Это, почтенная Нина, история долгая. Ежели твои охранники меня развяжут да позволят рассказать, я тебе поведаю. Клянусь Перуном, не хотел я ни обидеть тебя, ни ограбить.
Нина повернулась к Салиху. Тот кивнул Джазиму:
– Проводи старика.
Мужчины вошли в дом. Нина наскоро умылась, завязала в платок растрепавшиеся за ночь волосы, набросила сверху попавшийся под руку мафорий. Сил было мало, в голове гудело. Хотелось лечь, накрыться шерстяным плащом и уснуть.
При мысли о плаще Нина сгорбилась, оперлась о стену. Дернула ворот туники, не заметив, как зацепила шнурок. Кристалл скользнул и упал на пол, блеснув в утреннем свете. Она подняла его, приложила к губам. Постояв так немного, вздохнула, выпрямилась и неспешно вошла в дом, притворив за собой дверь.
Лисияр разговаривал с учителем. Интересная беседа получалась у них. Салих сидел молча и ни единым движением не показывал, что слушает. А Лисияр неспешно вел свой рассказ про то, как приехал в Царьград из далеких северных земель. Как со временем научился договариваться с коммеркиариями и стражниками, чтобы пропускали иноземного лекаря купить трав. А потом справил себе греческую одежду, и стали его пропускать уже как своего. Рассказывал, как познакомился с Ниной да беспокоился, когда узнал, что увели ее в темницу.
Нина, увидев, как мужчины по-хозяйски расселись в ее аптеке, нахмурилась. Согнала Джазима с высокой скамьи, на которой сама обычно сидела за столом. Положила кристалл в ларец. Повернувшись к неожиданным гостям, произнесла устало:
– Спасибо вам, добрые люди, что обо мне заботились да охраняли. Одного не пойму – неужто я в собственной аптеке не хозяйка больше? Зачем меня надо на другую лавку переносить? – Она повернулась к Лисияру.