— Острая сердечная недостаточность… Хотя точная причина смерти еще не установлена.
Покачнувшись, Асакава в изнеможении опустился на стул. «Второй раунд, — подумал он. — А они-то с Рюдзи решили, что нашли разгадку…»
— Маи-сан, вы еще долго там пробудете?
— Да, наверное. Мне хотелось бы навести порядок в бумагах сэнсэя.
— Пожалуйста, дождитесь меня, я выезжаю прямо сейчас.
Асакава положил трубку и безвольно обмяк на стуле.
…у жены и дочки срок истекает завтра в одиннадцать утра… Значит, снова бежать наперегонки со временем. Но теперь уже в одиночку. Рюдзи-то умер… Так что нечего тут сопли распускать! Надо быстро что-то придумать. Быстро, быстро, быстро…
Он вышел из дома и побежал к проспекту, нужно было решить, ехать на метро или на машине. Движения почти не было, и Асакава подумал, что на машине получится быстрей. Взятый напрокат автомобиль был запаркован на другой стороне дороги. Асакава пересек улицу наискосок, подбежал к машине, рывком открыл дверь и прыгнул за руль. Удачно, что он договорился с женой на завтра…
…что все это значит?!
Сев в машину, Асакава попытался немного успокоиться и разобраться в собственных мыслях. Но у него ничего не получалось. Разные сцены одна за другой появлялись на секунду, как в свете вспышки, и гасли. Асакава никак не мог сосредоточиться. В его голове творилось что-то невообразимое: ниточки, связывающие многочисленные события, перепутались, и все воспоминания слились в один большой грязный ком.
…успокойся!!! Сперва успокойся, а потом уже думай!
Наконец ему удалось привести свои мысли в порядок. Он понял, откуда необходимо начать.
…во-первых: то, что мы с Рюдзи приняли за разгадку, вовсе таковой не является. А значит, желание Садако Ямамура заключалось не в том, чтобы ее останки были обнаружены, извлечены из колодца и захоронены согласно существующему обряду на родине. Но тогда чего же она хотела? Чего она могла хотеть, а?!.. Во-вторых: если я остался в живых, значит, я выполнил желание Садако, сам того не зная. Что же такого я сделал? Почему только я спасся, а Рюдзи нет? Объясните мне, почему я до сих пор жив?!
Завтра в одиннадцать утра у Сидзуки и Йоко истекает срок. Сейчас девять часов вечера. Несложно подсчитать, что у Асакавы в распоряжении осталось четырнадцать часов. Если за это время ему ничего не удастся придумать, он потеряет жену и дочь…
В какой-то момент Рюдзи сказал Асакаве, что эту историю с кассетой можно рассматривать как действие проклятия, наложенного на человечество умирающей от увечий в глубоком колодце Садако. Но чем дальше, тем больше Асакава сомневался в том, что дело обстоит именно так.
Ему начинало казаться, что во всем этом замешаны какие-то другие мощные, темные силы. Некая неясная сущность, которая заставляет людей страдать только ради того, чтобы позабавиться над их несчастьями.
Тело Рюдзи еще утром сегодняшнего дня отвезли к его родителям в Кавасаки.
Май Такано сидела на коленях посреди опустевшей комнаты и держала в руках недописанную статью. Пальцы машинально перелистывали страницы, но видно было, что смысла прочитанного она не улавливала.
— Пожалуйста, расскажите мне о вчерашнем вечере, — обратился к девушке Асакава.
Смерть друга… Ему было больно думать о том, что Рюдзи, его верный товарищ, умер отчасти по его вине. Но времени на слезы и переживания не оставалось. Асакава опустился на колени рядом с Маи и опустил глаза.
— Чуть позже половины десятого мне позвонил сэнсэй… — и Маи подробно рассказала о странном телефонном звонке, о раздавшемся из трубки нечеловеческом вопле, который сменила зловещая тишина. — Я сразу же поехала к сэнсэю домой и нашла его на полу. Он сидел, опершись на кровать, раскинув ноги в стороны…
Во время своего рассказа девушка не сводила глаз с того места, где она обнаружила тело Такаямы. Ее тихий голос то и дело прерывался. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Я звала его, звала, но он мне так и не ответил.
Асакава больше всего боялся, что Маи начнет плакать, поэтому тут же, не дав ей опомниться, задал следующий вопрос:
— Вы помните, как выглядела комната, когда вы вошли? Вам ничего не показалось странным?
Май в задумчивости склонила голову набок:
— Нет… Хотя… Телефонная трубка лежала на полу и оттуда доносился очень неприятный скрежещущий звук.
…Рюдзи перед самой смертью позвонил Маи… Зачем он это сделал?
На всякий случай он спросил у девушки:
— Значит, Рюдзи не успел ничего вам сказать? Например, про видеокассету или что-нибудь в этом роде…
— Видеокассету? — Маи удивленно подняла брови. Она не понимала, какая может быть связь между смертью Рюдзи и видеокассетой.
В голове Асакавы бешеным хороводом проносились мысли.
…как же мне узнать, отгадал Рюдзи, в чем заключалась «магическая формула», или нет… Зачем он позвонил Маи? Ведь когда он набирал ее номер, он уже наверняка знал, что смерти ему не избежать… Может, он просто хотел услышать голос любимой женщины? Или же он нашел «магическую формулу» и просто нуждался в помощи Маи, чтобы выполнить желание Садако? Если второе предположение верно, то значит, для того чтобы спастись от проклятия Садако, необходима помощь еще одного человека…
Асакава собрался уходить, Маи проводила его до порога.
— Скажите, Маи, вы сегодня будете здесь ночевать?
— Наверное, да. К сожалению, осталось еще очень много неразобранных бумаг…
— Вот как. Извините, что я вам помешал. — Асакава открыл дверь.
— Знаете что… — вдруг сказала Маи.
Асакава взглянул на девушку.
— Мне кажется, что вы ошибаетесь по поводу меня и сэнсэя.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что вы считаете меня его любовницей.
— Да что вы?! У меня и в мыслях ничего подобного не было.
Но Маи очень хорошо умела читать по глазам и еще во время их первой встречи уловила взгляд Асакавы, откровенно говоривший: «Вот повезло мужику». Это ей совсем не понравилось. Так что теперь она хотела расставить все точки над «i»:
— При нашей с вами прошлой встрече сэнсэй представил вас как своего близкого друга. Вы знаете, это меня очень удивило. Я первый раз слышала, чтобы он назвал кого-нибудь «близким другом». Но если он так про вас сказал, то, должно быть, вы не такой, как другие. Вы особенный. Поэтому… — ее голос неожиданно прервался. Стало очень тихо. Через несколько мгновений совладав с собой, девушка продолжила: — Поэтому вы должны понимать сэнсэя лучше, чем кто-либо другой… Я… Насколько мне известно, сэнсэй так никогда и не был близок с женщиной… — Маи замолчала, опустив глаза.
…неужели он умер девственником?..
Асакава лишился дара речи. Тот Рюдзи, которого знала Маи Такано, не имел ничего общего со старым школьным другом Асакавы.
…что он ей там наплел?!
— Но постойте, вы ведь…
«Вы ведь наверняка ничего не знаете о том, что творил Рюдзи, когда был старшеклассником…» — хотел сказать Асакава, но осекся. Какая теперь разница? О покойниках нужно говорить только хорошее. Зачем расстраивать Маи? Асакаве вовсе не хотелось разрушать тот прекрасный образ Такаямы, который девушка хранила в своем сердце.
Кроме того, Асакава вообще-то доверял женской интуиции, и у него даже возникли некоторые подозрения. Если уж на то пошло, то, может быть, Маи как раз права, а он абсолютно нет. Ведь Маи, судя по всему, была в очень доверительных отношениях с Рюдзи. Может статься, он рассказывал ей то, чего никогда бы не смог рассказать Асакаве. И вполне возможно, что история со студенткой была просто очередным болезненным вымыслом Такаямы…
— Рядом со мной сэнсэй как будто снова становился ребенком. Он рассказывал мне обо всем без утайки. О своей юности, о том, что его мучает… Иногда мне кажется, он посвятил меня во все свои секреты…
— Я этого не знал… — только и смог вымолвить Асакава.
— При мне он вел себя совсем как десятилетний наивный мальчик, но стоило появиться кому-то третьему — он на глазах превращался в хорошо воспитанного взрослого господина. А с вами, господин Асакава, он, кажется, старался выглядеть хулиганом и негодяем… Или я ошибаюсь? Но если бы он не… если бы он не делал этого… — Маи всхлипнула и достала из своей сумочки, лежавшей на столике в прихожей, белый носовой платок. Вытерла навернувшиеся на глаза слезы. — Сэнсэй был вынужден играть множество ролей, чтобы как-то приспособиться к этому обществу. Вы понимаете, что я имею в виду? Без маски он бы не прожил и дня. Понимаете, о чем я говорю?