Дэвид стоял, засунув руки в карманы и скривив губы, но выражение его лица было печальным.
— Ты его представляешь себе, правда? — сказала Джесс.
— Кажется, да. Это безумие, полное безумие, просто смешно — и все равно каким-то странным образом прекрасно! Все построено на чьем-то чужом безумии и на старческих слабоумных грезах...
— В грезах тоже есть своя прелесть. По-моему, даже в старческих.
— В свое время узнаем. Ведь мы будем грезить в старости вместе, Джесс?
Он вытащил руку из кармана и обнял ее за плечи. Чувствуя под своей головой твердый мускул предплечья, Джесс подняла глаза на Дэвида.
— Это самое романтическое предложение, какое я слышала в своей жизни, — сказала она и увидела, как лицо его изменилось, а губы сложились так, что она ощутила слабость в коленях.
— Лучше пошли отсюда, — сказал он. — Не думаю, чтобы духи Гластонбери возражали, но мы можем шокировать туристов. И меня оштрафуют за незаконную парковку.
— Ты мне ничего не хочешь сказать? — поинтересовалась Джесс, семеня следом за ним.
На сосредоточенно сжатых губах Дэвида медленно расплылась кошачья улыбка.
— Нет, пожалуй, я лучше тебе покажу. Ты не против, если...
— Мы будем ехать всю ночь.
— Бедная девочка. — Он разразился смехом. — Нет, я думаю провести ночь в Гластонбери. В отеле для пилигримов. Звучит подходяще. А насколько подходяще, тебе станет известно сегодня вечером.
Они приехали в Корнуолл ночью под изменчивой луной, проплывающей за грозными тучами по небу. Было сильно за полночь, когда Дэвид свернул на крутую дорожку. Перед ржавыми железными воротами он остановил машину и заглушил мотор.
— Отсюда мы будем красться, как мышки, — сказал он. — Если понадобится что-то сказать, говори шепотом. Но не болтай.
— Я с ума схожу от любопытства, — жалобно заныла Джесс. — Ты не можешь хоть что-нибудь рассказать? Что мы будем искать? Почему ты так уверен, что мы что-то найдем? Я боюсь.
Дэвид вплотную притер автомобиль к каменной стене, не смог открыть дверцу и потащил Джесс через сиденья.
— Я не так уж уверен, что мы обнаружим то, что я думаю, но, полагаю, теперь, решив, что мы уехали насовсем, они не станут терять время. Рассказывать тебе о моих подозрениях было бы слишком долго. И ты мне не поверишь — это надо увидеть, чтобы поверить. Так что пошли посмотрим.
Оба были одеты для тайной вылазки. Дэвид в темном свитере и слаксах, Джесс в таком же наряде и шарфе, стягивающем ее кудри. Она запрокинула голову и взглянула на Дэвида. Уголки его губ поползли вверх, он быстро и крепко поцеловал ее и отпустил.
— Сейчас в самом деле не время для этого. Давай затушуем твою броскую красоту.
Он наклонился и зачерпнул пригоршню грязи, которой вымазал щеки Джесс. Потом вытер руки о собственную физиономию.
— Вот так. Нас не должны заметить, хотя я не предвижу реальной опасности. Помни, не разговаривать!
На первое препятствие они наткнулись сию же минуту — ворота на этот раз были заперты на ржавую цепь и новый сверкающий висячий замок. Дэвид взобрался на стену ценой порванных брюк и ободранных колен. Распластавшись наверху, он втащил Джесс и спустил ее вниз с другой стороны. Они зашагали по полю.
Их шаги по размякшей после недавних дождей земле были почти не слышны. Джесс была также уверена, что они невидимы; заросшая местность служила прекрасным прикрытием, а свет вспыхивающей и гаснущей, словно испорченная лампа, луны вводил в заблуждение. Она семенила рядом с Дэвидом, повинуясь его предостерегающим жестам, останавливаясь, падая и пускаясь бегом следом за ним. Она вымокла и запыхалась, прежде чем они увидели дом.
Он вырастал из земли сгорбленной черной глыбой на фоне неба, покрытого пятнами туч. Освещенные бледным лунным светом башни казались слоновьими клыками на огромной голове чудовища. В доме было темно, за исключением квадратика света высоко на фасаде. Вся картина напоминала обложку одной из излюбленных Джессикой книжек.
Дэвид присел в тени кривого сиреневого куста. Тяжелая свисающая цветущая гроздь коснулась щеки Джесс, и она погрузила лицо в пахучую влажную тьму.
К ее облегчению и удивлению, Дэвид не собирался идти в дом. Трудно было придумать другое место, включая кабинет зубного врача, куда бы ей так не хотелось идти. Но она оказалась совсем сбитой с толку, когда ее гид повернул за дом к морскому утесу. Понадобилось еще полчаса медленной и нелегкой ходьбы, прежде чем она поняла, куда они направляются, и все еще не могла догадаться, зачем.
В тени ряда деревьев, окаймлявшего дальнее пастбище, Дэвид остановился, выпрямился и дальше пошел смелее. Звуки, которые они издавали — хруст веток или шорох листьев, — могли сойти за беготню ночных зверюшек. Под деревьями было очень темно, лунный свет просачивался сквозь кроны и разливался серебряными лужицами на сырой земле, но мало что освещал. Теперь Джесс расслышала шум моря, но приглушенный плеск воды далеко внизу почти терялся в шуме ветра в вершинах деревьев.
— Собирается дождь, — прошептала она.
Дэвид оставил это неуместное замечание без ответа. Он дошел до края небольшой рощицы и выглянул, спрятавшись за широким стволом. Джесс высунулась у него из-за плеча. Смотреть было не на что, кроме пастбища и полого, поднимающегося впереди неровного склона. Но слышались звуки, которые издавали не ночные зверюшки, не прибой и не ветер. Это были странные звуки, как будто бы мягкий звон маленьких колокольчиков. Как будто металлом бьют по металлу или по камню...
К ее крайнему неудовольствию, Дэвид лег на живот и пополз. Она попыталась смошенничать и просто пригнуться, но Дэвид тут же поймал ее на этом и сделал угрожающий жест. Джесс застонала, опускаясь на землю, отличавшуюся, на ее взгляд, всеми нежелательными особенностями, какими способна обладать земля, — грязными лужами, острыми камнями, колючими сорняками.
Они преодолевали дюйм за дюймом, следуя друг за другом вверх по пологому склону и переваливая через него. Рука Дэвида, коснувшись ее волос, остановила Джесс, которая, сосредоточившись на колючках, не видела дальше двух дюймов от своего носа. Теперь Дэвид встал на колени, и она приняла ту же позу.
Перед ней была низкая каменная стена, окружающая пастбище, где ее дед вел свою расточительную археологическую деятельность. И в данный момент кто-то, кажется, продолжал археологические изыскания, если можно так выразиться. Джесс поняла, что это были за мелодичные колокольчики — это лопата, или кирка, или какой-то металлический инструмент позвякивал о камень.
Дэвиду нечего было трудиться и пачкать себе лицо: обратившаяся к Джесс грязнейшая физиономия была практически неузнаваемой. Ее привела в восхищение редкостная коллекция ботанических образцов, украсившая его шевелюру, но она быстро сообразила, что сама выглядит нисколько не лучше. Подобные соображения отрицательно сказываются на моральном состоянии женщин, даже если им следует думать о более важных вещах, и в течение нескольких секунд Джесс не могла осознать смысл безмолвной жестикуляции Дэвида, который в конце концов схватил ее за шею и притянул к себе.
— Смотри, — прошипел он, словно злодей на сцене, — только тихо. Они там, все правильно.
Их чумазые лица высунулись из-за стены, напоминая горшки с грязью. А потом Джесс позабыла и о растрепанных кудрях, и о всех неудобствах, вытаращив глаза в крайнем изумлении.
Свет был теперь очень скудным. Тучи сгустились и затянули почти все небо сплошной пеленой, через которую еле просачивалось неверное серебристое сияние луны. Работники вырисовывались в виде двух темных пятен, и сначала она никак не могла разобрать, над чем они трудятся. Потом луна нашла просвет в тучах и тени обрели форму.
Землю перерезала глубокая неровная канава, и одна из фигур копошилась в ней. Джесс напряженно всматривалась, и брови ее хмурились от недоумения.