Как ни придирайся, результаты оправдывали план. Джесс не обнаружила ни малейших следов — даже кончика усов — человека, который мог быть кузеном Джоном. Быть или не быть...
Из дремоты ее вывело объявление Дэвида об остановке, чтоб выпить кофе.
— Вы много спите, — заметил он.
— Только не по ночам.
Закусывая — хотя Дэвид превратил закуску в плотный обед, — он изучал ее таким критическим взглядом, что она стала нервно приглаживать непокорный завиток волос.
— Я что, запачкалась?
— Нет. Я просто гадаю, есть ли у вас вещи, которые хоть вполовину бы меньше бросались в глаза. Это что, один из своеобразных американских нарядов, которые светятся в темноте?
— Конечно нет. Это прелестный веселенький розовый плащ для унылой погоды. Бог свидетель, в таком климате нужно что-то, что радует глаз.
— Вам идет, — нехотя признал Дэвид. — И эта забавная шапочка мило сидит на кудряшках... Но головной убор для дождливой погоды должен все-таки защищать от дождя, правда?
— Мои волосы вьются от природы, — объявила Джесс.
— Красота глупости не компенсирует. Когда мы приедем в Солсбери, купим вам хороший неприметный плащик.
— Дэвид, вы думаете, они нас выследят?
— Честно говоря, не представляю, как это можно сделать. Но предпочитаю принять все мыслимые предосторожности. Мы видели только двух мужчин, но, судя по всему, в запасе у них может быть целый полк.
— Приятная мысль... Вы собираетесь съесть все эти пышки?
— Я все уже съел, — сообщил Дэвид, ловко засовывая в рот последнюю. — Вы готовы?
Возвращаясь к машине, они заметили, что стало намного теплее, а тронувшись в путь, увидели, как несколько отважных солнечных лучей пытаются пробиться из-за туч. Сельская местность, мокрая после дождя, излучала красу, которая все сильнее впечатляла Джессику. Овцы казались пушистыми клубками на пышной зеленой траве, сырость их, видимо, ничуть не беспокоила, и Джесс умилялась возне барашков. В сером дневном свете ярко-желтые цветы дрока горели вдоль дороги как крошечные лампочки.
— Я придумал новый вариант, — вдруг заявил Дэвид. — Ты все интригуешь, ты все строишь козни, братец Джон...
— Это уж хуже некуда. — Джесс не могла сдержать улыбки. — Знаете, чем больше я думаю, тем абсурднее все это выглядит. Как может этот... этот ужасный тип быть моим кузеном?
— Надо же нам как-то его называть, — рассудительно заметил Дэвид. — «Кузен Джон» — тут есть какой-то налет индивидуальности, личный оттенок, что мне весьма симпатично. Как насчет другого парня? У вас есть еще родственники? О, конечно, я знаю, он — переодетая тетушка... как ее там...
— Разумеется, тетя Гвиневра! [23] Как же я сразу ее но узнала?
Машина опасно вильнула, прежде чем Дэвид смог вновь устремить взгляд на дорогу и держать в руках руль.
— Как любит замечать мой последний герой — американский частный детектив, — наверно, вы шутите.
— Конечно шучу, могли бы сами догадаться... А, вы имеете в виду ее имя? Гвиневра? Я никогда не говорила, как звали моего отца?
— Ланселот? Агравейн?
— Нет, до этого не дошло, но ему все-таки здорово не повезло. Гавейн.
— Бедняга! — сочувственно произнес Дэвид. — Кто же у вас фанатичный поклонник Артура? Дедуля или бабуля?
— Дедуля. — Джесс повернула голову, присматриваясь к профилю Дэвида. Ему следовало бы причесаться. — Честно говоря, я все не решалась сказать, чтобы вы особо не нервничали в моем присутствии, но я, собственно говоря, королева Англии.
— Очень приятно, — с энтузиазмом откликнулся Дэвид, и Джесс снова обрадовалась тому, как быстро он попадает ей в тон. — По линии симпатичного паренька Мордреда? Не самый достойный предок.
— Нет, по более порядочной. От интрижки Артура с местной корнуэльской леди.
— Поразительно, как незаконные дети облагораживаются с течением времени. Да, это очаровательно и имеет какую-то грубую логику. Артур родился или был зачат в Корнуолле, и ведь герцогство претендует среди прочих на звание места, где стоял Камелот, не так ли?
— Боже мой, я не знаю! Я никогда не интересовалась... О! Ой, смотрите, до чего красиво!
Солнечный луч, словно меч, рассек нависшие тучи и высветил взмывающий ввысь шпиль. Они подъезжали к Солсбери.
— Красиво, если вам нравятся такие вещи. — Шпиль исчез за близлежащими зданиями. Дэвид завернул за угол и остановился у светофора. — Это не самый любимый из моих соборов.
— А какой самый любимый?
— Смотря что в них искать. В первую очередь, пожалуй, Уэльс, хотя некоторые в ужасе рыдают над его верхними арками. Собор в Или по своему грандиозен, в Глостере очень забавные сводчатые клуатры... Да вы не слушаете!
Джесс, заглядевшись в окно машины на выкрашенный в белый и черный цвет дом, мечтательно произнесла:
— Мне нравится этот город. Даже после всего, что случилось.
— Желаете быстренько осмотреть достопримечательности?
— Вы с ума сошли!
— После обеда, конечно. — Дэвид попытался свернуть направо, заметил запрещающий знак, поворчал и свернул налево. — Черт побери, у них на всех улицах одностороннее движение. Милая Джесс... теперь все приобретает почти что елизаветинскую окраску.
— О чем это вы?
— Я основательно разрабатываю предположения. — Дэвид издал удовлетворенное сопение и припарковал машину на общей стоянке. — В такой час все преосвященные джентльмены принимают пищу. И я намерен последовать их примеру. После еды они, вероятно, предпочитают вздремнуть. Было бы крайне жестоко тревожить их невинный сон.
— Забудьте об этом, — велела Джесс.
— Охотно, но только не о еде. В конце концов, куда вы спешите? Да, вы осмотрели собор, но видели ли вы дом пятнадцатого века, в котором теперь крутят кино? Или церковь Святого Фомы со средневековой фреской Страшного Суда на арках? Если отложить визит к викарию до второй половины дня, он, может быть, угостит нас чаем. Это будет замечательным дополнением к нашей программе. Чай с викарием! Что даст вам лучшее представление об истинном духе Англии?
— Это был никакой не викарий, — сказала Джесс несколько часов спустя. Снова шел дождь. Она остановилась в укрытии под большими каменными воротами и сердито смотрела на мокрую улицу.
— Я не знаю, кто это был, — признался Дэвид. — Во всяком случае, не епископ... У этих ребят такие идиотские титулы. Преподобные, преосвященные, все какие-нибудь «пре», и все разные. И даже чай был так себе.
Умиротворенный, с непокрытой головой, он оглянулся на нее. Его плащ уже потемнел от дождя на плечах.
— Почему вы остановились?
— Дождь идет.
— Чепуха. Просто слабый туман.
— Весьма веское основание, чтобы выйти под дождь, — язвительно заметила Джесс. — Для вас, англичан, это просто какой-то фетиш.
Ворота были одними из тех, через которые можно войти на территорию собора. Мощные каменные ворота с амбразурами и маленькими освинцованными окошками в верхней части, с королевскими гербами над арками, выписанными киноварью с золотом. Они выходили на Хай-стрит, которая в данный момент была почти полностью скрыта мерцающей пеленой дождя.
— Ну вот, — сказала Джесс, с осуждением глядя на своего спутника, возвращавшегося под арку с видом мужчины, вынужденного повиноваться женским капризам, — вы уже вымокли. Мы не можем идти, пока вы не просохнете. Вы простудитесь.
23
Здесь и далее речь идет о персонажах средневековых британских легенд, образующих так называемый «артуровский цикл», известный также в литературной обработке нескольких авторов, в том числе Томаса Мэлори (1417 — 1471). Король Артур — хозяин волшебного замка Камелот, собравший в своем королевстве за «круглым столом» отважнейших рыцарей Британии; Гвиневра — жена короля Артура, измена которой стала причиной кровавой междоусобицы; Ланселот — один из самых доблестных рыцарей, влюбленный в королеву Гвиневру; Гавейн — отважный рыцарь, племянник короля Артура; Агравейн — брат Гавейна; Мордред — сын короля Артура, пытавшийся в его отсутствие захватить престол и убитый отцом.