— Ой, — сказала Джесс, когда они попали в глубокую колдобину и она стукнулась головой об крышу. — Куда, черт побери, вы едете?
Дэвид ответил не сразу. Джесс заметила, как стиснуты его губы и напряжены мускулы рук, они ехали по разбитому участку дороги. И снова он бросил взгляд в зеркало и кивнул. Почти сразу же шины легко зашуршали по бетону. Машина вильнула вправо, влево и остановилась. Дэвид выключил фары и повалился вперед, обхватив руль руками и уронив на него голову.
— Вы падаете в обморок? — спросила Джесс.
Дэвид с трудом выпрямился.
— Нет, не падаю. Я никогда в жизни не падал в обморок. И не собираюсь падать в обморок ни сейчас, ни когда-либо в иное время. За кого вы меня, черт возьми, принимаете — за одну из моих слабоумных героинь?
— Но это гораздо приличней и аккуратней, чем если бы вас стошнило, — зловеще сказала Джесс.
— И этого тоже я делать не собираюсь. А если вы собираетесь, попрошу прежде выйти из машины.
— Тогда не буду. Ради всего святого, что это было такое?
— Мед. Нечто сладкое и чрезвычайно алкогольное. Предполагается, что это рецепт каких-то древних не знаю кого.
— Железные люди...
Сидели они в тишине. Это была глубокая сельская тишина, другими словами, полная шумов и звуков, разносящихся брачных призывов ночных животных и насекомых, шороха листвы, в которой шныряла мелкая живность, журчания воды, совиного уханья, хлопанья крыльев летучих мышей. Ночной воздух был холодным и сладким, напоенным разнообразными ароматами, которые вскормленная городом Джессика не могла распознать, но которые сентиментально связывала с такими чисто английскими явлениями, как цветущий боярышник в изгородях и колышимые ветерком гроздья сирени. Дэвид начал постукивать зубами.
— У вас нет другой куртки? — спросила она. — Вы дрожите.
— О, это от страха. Чистейший ледяной ужас.
— Где ваш чемодан?
— Не важно. Вы меня согреете. — Он сгреб ее в объятия и громко запел: — И всю долгую ночь я ее обнимал, чтоб не скрылась она в тумане, в тума-а-ане...
— Да успокойтесь же, не валяйте дурака!
— Не могу, — сказал Дэвид, трясясь. — Это потрясающее сборище полных идиотов! Если в они не возникли в самый нужный момент...
— Я чуть не умерла, когда вы к ним побежали, — хихикнула Джесс. — А когда вы представили Сэма с его маленькой кругленькой розовой мордочкой, торчащей из этого капюшона...
— Не отзывайтесь неуважительно о славном старине Сэме, — предупредил Дэвид, и оба зашлись в пароксизме радостного смеха. — Ну, все это очень хорошо, — заговорил Дэвид, мрачнея. — В любом случае, они нас спасли.
— А что они делают в Стоунхендже посреди ночи?
— Совершают свои ежегодные ритуалы. Все это в основном добропорядочные и серьезные граждане, но в одну ночь в году они приходят в раж и воображают себя древними бриттами. Благослови их Господь. Знаете, наши приятели поджидали нас в автомобиле.
— Я их не видела.
— Вы вообще ничего не видели. А они были там. Толпа окружила их и попридержала, чтобы дать мне время скрыться из виду. Я хотел убедиться, что мы удрали, сворачивая в каждый проселок, будь он проклят, какой только попадался под руку. В результате я в данный момент не имею понятия, где мы находимся. А причина, по которой мы сейчас сидим здесь, за этой надежной оградкой, вовсе не та, о которой вы думаете...
Его губы оторвались от ее волос и с ласковой нежностью скользнули по щеке.
— Чтобы убедиться, что они нас не преследуют, — сказала Джесс, подавляя зевоту.
— М-м-м... Пожалуй, вы правы. Именно по этой причине. — Дэвид убрал руки и отодвинул Джесс в дальний угол. — Полагаю, что именно так. Никогда не начинайте делать того, чего не сможете довести до конца, а в настоящее время... Ну ладно, на чем мы остановились?
— Мы ждем, чтобы посмотреть, не собирается ли нас еще кто-нибудь похитить, — сонно пробормотала Джесс. — О Боже, я совсем сплю...
— Правильно, надо найти нору, где можно залечь, иначе мы оба свалимся замертво. Однако я сомневаюсь, чтобы какой-то приличный отель согласился принять нас. С вами дела обстоят не так плохо, основную долю грязи принял на себя ваш плащ, мой же наряд составляет в целом воротничок и один рукав.
— Как минимум, один ваш рукав прихватила на память та блондинка, — напомнила Джесс тоном, неожиданно утратившим всякие признаки сонливости.
— Не будем преувеличивать. Она просто...
— Устроила оргию, — проворчала Джесс.
— Ну, если на то пошло, почему юный Оскар с такой уверенностью заявлял о своем праве поцеловать вас на прощанье?
— А, это... — Джесс зевнула и снова впала в полукоматозное состояние.
— Вот именно, и раз уж мы затронули эту тему, я должен напомнить, что видел, как вы с Сэмом...
Легкий храп заставил его замолчать. Он пробормотал проклятие и включил мотор.
Солнечный свет ласково и тепло коснулся закрытых век Джессики. Она проснулась, не столько осознавая свое существование, сколько ощущая собственное тело. Это было какое-то жуткое и омерзительное тело. Оно все болело, и где-то внутри в нем гнездилось что-то ужасающе неприятное.
— Вот, возьмите, — откуда-то издалека прозвучал голос Дэвида. — Выпейте.
Ее пальцев коснулся холодный стакан.
— Нет, — произнесла Джесс.
Чья-то чужая рука приподняла ее и поднесла стакан к губам.
В следующие несколько минут она испытала волнующие переживания, но молодость и здоровый образ жизни восторжествовали. Джесс обнаружила, что сидит с открытыми глазами и желудок ее встал на место.
В незнакомой комнате было холодно. По рукам и груди побежали мурашки. Она потянула на себя одеяло.
— Кто меня раздевал? — вскрикнула она.
В поле ее зрения попало лицо Дэвида. Оно улыбалось, но это было единственное, что о нем можно было сказать с определенностью. Его сплошь покрывали синяки, а круги под глазами обрели нежный лавандовый оттенок.
— Гораздо оригинальнее, чем «Скажите же мне, где я», — заметил он. — Ответ на ваш вопрос должен быть следующим: либо я самолично, либо Билл, — а я знаю, что вам не понравилась бы подобная вольность со стороны незнакомого вам человека. Успокойтесь, моя дорогая, и подумайте, не мог же я положить вас в постель в этих грязнейших одеждах. И сами вы крайне грязны, но, будучи истым джентльменом, я не смог выйти за определенные рамки, а посему предлагаю вам самостоятельно воспользоваться удобствами в другом конце коридора, а заодно и удовлетворить прочие ваши нужды, такие, как...
Он предусмотрительно испарился, когда Джесс занесла кулачки. Она выбралась из постели и пошла искать ванную.
Отмывшись и одевшись, она отыскала кухню по запаху кофе. Дом был крошечный, бревенчатый, обшитый темными деревянными панелями, с таким неровным полом, что она чуть не свалилась с лестницы. Кухня выглядела как на картинке из книжки об архитектуре первопоселенцев — ни встроенных шкафов, ни кафеля, ни фарфора, ни стальных раковин. Все покрывал тонкий налет пыли, в том числе и окна, на которых не было занавесок, но зато в стекла лилось солнце, а на подоконнике цвела огромная красная герань.
— Кофе готов, — объявил Дэвид. — Я варил его сам, научился в Нью-Йорке, как делать это подобающим образом. Кстати, познакомьтесь с хозяином. Фредерик Джордж Уильям Макалистер Четвертый. Известный также как Билл.
Джесс повернулась, и рука ее оказалась в ладони здоровенного молодого человека с физиономией белого кролика, без ресниц и бровей, и с самыми великолепными белокурыми длинными волосами, какие она когда-либо видела в журнале «Вог» или еще где-нибудь. Когда он заговорил, ее больная голова загудела — голос оказался глубоким басом.