– Опять кто-то утонул? – потягиваясь и содрогаясь от ночной прохлады, спросил он.
– Не утонул. Послушай!
Влад прислушался, и сонливость слетела с его лица.
– Только этого нам не хватало, – возмутился он.
Метнулся в палатку и скоро вернулся одетый с пристегнутым к пуговице курточки фонарем. В руке он держал пистолет. Вытянул обойму, передернул затвор, ловко поймал выскочивший патрон, вставил его обратно в обойму, резким движением загнал ее в рукоятку, еще раз передернул затвор и щелкнул предохранителем.
– Пойдем, посмотрим, что за гости к нам пожаловали? – молвил голосом, который не предвещал ничего хорошего посмевшим нарушить его сон.
Движок мотора слышался уже отчетливо. Вот только рассмотреть, что именно движется было не просто. Ни огней, ничего иного, что могло его выдать, кроме оглушающего рева.
Мы взобрались наверх ложбины, в которой пряталось озеро и наш лагерь. Когда то здесь пролегала грунтовая дорога. Только времена те давно канули в небытие. Как везде – мокрая и скользкая от недавнего дождя трава. Мы спотыкались, падали, одежда наша стала мокрой и грязной.
– Где же этот чертов трактор?
– Вот он! – Влад указал рукой.
Я присмотрелся и увидел нечто более темное, чем окружающая ночь. Нос уловил запах сожженной солярки.
Трактор двигался не к нашему лагерю. Его маршрут пролегал вдоль котловины в сторону гранитного карьера.
Едва заметив грохочущую громадину, мы, не сговариваясь, бросились ей наперерез.
Зачем?
Какой в этом смысл?
Едет, ну и пускай едет своей дорогой. Но человеку свойственно совершать нелогичные поступки.
Догнать трактор, наверное, было бы несложно. Нам казалось, он едва ползет. Вот только дело было ночью, после дождя. Трава скользила под ногами. То и дело на пути возникали невидимые в темноте овраги, кочки. И мы тратили больше времени на то, чтобы их обогнуть, чем на преследование.
Настигли трактор уже возле карьера и некоторое время бежали почти рядом. А потом стальная махина, лязгая гусеницами и чем-то еще, резко повернула, и нам пришлось снова ее догонять.
Мы кричали, только вряд ли сидевший в кабине мог нас услышать. Влад даже пару раз пальнул в воздух, но тоже – без толку. Пистолетные выстрелы казались едва различимыми хлопками в сравнении со всепоглощающим ревом дизельного мотора.
Вскоре характер почвы поменялся. В травяном покрове стали попадаться гранитные проплешины, гладкие, как тротуарная плитка. Ступая на них, мы скользили, словно по льду, и, падая, до крови разбивали колени и локти.
А потом дорогу преградила глубокая расселина с обрывистыми краями. Заметили ее чудом, благо луна вовремя выскользнула из-за облака. Пока оббегали новое препятствие, трактор снова вырвался вперед.
Я уже и забыл, что несколько минут назад дрожал от холода. Теперь пот стекал ручьями, и я не знал, от чего моя одежда намокла больше: от купели в мокрой траве или от чрезмерных, как для меня, физических нагрузок. Владу тоже кросс по пересеченной местности давался нелегко. Он так громко сопел, что временами перекрывал звук тракторного двигателя. Хотя, возможно, я лишь нафантазировал, дабы польстить собственному тщеславию и возгордиться, что пребываю не в худшей форме. чем мой друг.
Наконец, вырвались на финишную прямую. Ноги натыкались на выдранные гусеницами клоки дерна.
Влад снова выстрелил в воздух, но с тем же результатом. Точнее, без всякого результата.
Мы бежали впритык с громыхающей железом махиной. Жар двигателя согревал наши лица, вонь сгоревшей солярки и мазута, щекотала ноздри. Была видна открытая дверца, точнее, отсутствие таковой, но, кто сидит в кабине разглядеть не получалось.
Дорога пошла над обрывом и нам пришлось отстать, чтобы не свалиться в него. Здесь раньше тоже был карьер. Только не гранитный, а глиняный или песчаный.
Владу надоела бессмысленная гонка. Он остановился и прицелился в кабину.
– Влад, ты что! – пробовал его образумить.
– Будь, спок! – заверил меня друг. – Ничего страшного не случится. Иначе, мы до утра будем .
– Влад, а зачем мы вообще за ним бежим? На кой, он нам сдался?
Его рука с пистолетом опустилась.
– В самом деле… – удивился он.
Наши взгляды по-прежнему были направлены на удаляющуюся машину. Луна отражалась от заднего стекла кабины и тусклой блесткой подмигивала нам. Недобро подмигивала, с издевкой. Мол, поймали кукиш, дураки безмозглые…
Влад таки не удержался, выстрелил вслед удаляющемуся трактору, и случилось неожиданное. Едва рассеялся звук выстрела, мы вдруг осознали, что двигатель тоже умолк.
– Ты его грохнул? – спросил с ужасом.
– Не должен, вроде бы… Пуля – резиновая, и расстояние приличное…
Мы пробежали еще и остановились.
Рты наши поразевались от изумления. Край дороги обвалился, между пропастью карьера и возвышенностью осталась лишь узкая полоска, по которой не то что проехать, пройти было сложно. И обвалилась дорога не сейчас, а очень и очень давно. Склон успел сгладиться и покрыться растительностью.
Трактора мы не увидели. Ему некуда было деваться: или лететь в пропасть или стоять здесь. Только, ни того, ни другого. Машина словно испарилась, даже следов гусениц от нее не осталось.
– Так не бывает… Ему некуда было свернуть…
Влад попятился, освещая фонариком землю. Мартышкин труд. Я и без фонарика видел, что, кроме наших следов, то есть, местами слегка примятой травы, ничего нет.
Мы вернулись назад, к тому месту, откуда Влад стрелял и тоже ничего не нашли. Травяной ковер оказался нетронутым, хотя несколько минут назад мы оба спотыкались о вывернутые гусеницами комки.
Влад опустился на камень, я примостился рядом. Мы ничего не понимали, да и разве можно было что-то понять?
– Если бы я был один, я подумал бы, что мне приснилось…
– А вдруг, мы чем-то отравились? И оба видим одинаковый сон?
Влад не ответил, но я видел, что серьезно мои слова он не воспринял.
– Может быть и такое, что все снится только одному. Представь, мы оба без задних ног дрыхнем в палатке и кто-то из нас видит сон, в котором нас двое, – фантазировал я.
– И кто, по-твоему, счастливый сновидец?
Я не знал. И почему-то был уверен, что если буду настаивать на собственной кандидатуре, Влад со мной не согласится.
– Думаю, зря мы голову ломаем. Утро вечера мудренее…
– Правильнее – ночи?
– Какая разница…
Влад поднялся и медленно поплелся к лагерю. Голова его поникла, плечи опустились. Он не был похож на себя. Обычно уверенный в собственных силах, сейчас он сник, и я не мог его осуждать за это. У самого в голове такой кавардак творился, что на трезвую голову не разобраться.
Словно угадав мои мысли, Влад свернул к роднику и выудил из воды две баночки пива. Пили молча, разговаривать было не о чем. Не хотелось сотрясать воздух пустыми и ничем необоснованными теориями….
Глава четырнадцатая
Утром, едва рассвело, мы были на месте нашего ночного приключения.
Не знаю, как Владу, а мне уснуть так и не удалось. Ворочался, пока на улице не начало светлеть. Сходил к озеру и, невзирая на прохладу, с разбегу окунулся в воду. На такой подвиг, пребывая в нормальном состоянии, я бы никогда не решился. Но состояние мое, было, отнюдь, не нормальное.
Когда я вернулся, Влад сидел на карачках и пытался разжечь костер. Странно, у него получилось, отсыревшие дрова разгорелись, и мы порадовали себя горячим кофе.
Девчонок решили не беспокоить. Достаточно, что самим не по себе. И хоть наши жены – дамы мужественные, легче было избежать вопросов, чем потом на них отвечать.
Оказывается, ночью мы отмахали порядочное расстояние, километра три, не меньше, и впопыхах даже не заметили.
Теперь, когда лучи солнца окрасили край неба в лиловый цвет, все выглядело иначе. Черная ночью трава радовала глаза умытой зеленью, воздух пьянил утренним ароматом. Случившееся ночью казалось далеким и нереальным.