Я схватил его за руку:
— Так говорите же! Для меня это исключительно важно…
С минуту его глаз буравил меня пронзительным взглядом. Потом Ян повернулся и бросил через плечо:
— Идемте!
И мы пошли.
Мы вошли в замок, поднялись на второй этаж, и Ян, миновав несколько дверей с левой стороны коридора, толкнул пятую или шестую. Комната как комната, ничего особенного: обычная маленькая гостиная с диваном, креслами, секретером и прочим. Ян остановился посреди комнаты, а я непонимающе огляделся по сторонам.
— Ну и? Слушайте, что-то до меня не доходит.
Ян протянул руку:
— Смотрите. — И я увидел на небольшом резном столике в углу чью-то фотографию в рамке. Подошел поближе…
Со снимка на меня смотрело лицо мужчины. Примерно моего возраста, может, чуть старше. Бледный, взгляд напряженный, а в глазах не то грусть, не то… страх.
— Кто это? — спросил я, ставя фотографию на место. — Кто это, Ян?
Мой провожатый дернул щекой.
— Последний граф Батори. Последний владетель Волчьего замка.
— Тот самый? — догадался я. — Э-э-э… покойный… м-м-м… жених Каролины?
Ян кивнул:
— Тот самый, сударь, тот самый.
— Но… — Я с трудом подбирал слова, адекватные моим мыслям, которые, впрочем, тоже были далеко не самыми ясными. — Но Ян, я что-то не вижу связи!
Он уже снова был у порога.
— Скоро увидите. Следуйте за мной…
Мы опять спустились на первый этаж, потом вышли во двор, а потом Ян повел меня к каким-то хозяйственным постройкам, одна из дверей которых вела в подвал или заброшенный погреб, — в общем, что-то в этом роде. Подвал был глубоким — метров, наверное, шесть или семь, и по сравнению с царившим наверху летним теплом здесь было по-настоящему холодно.
Перед нами возникла еще одна дверь, и я вопросительно уставился на Яна.
Он нахмурился:
— Вы хотели узнать, почему госпожа Каролина уехала, не простившись с вами?
— Д-да… — с трудом проговорил я, еле ворочая непослушным языком. — Д-да, хотел… — И внезапно понял, что не хочу уже ни этого, ни чего иного.
— Тогда войдите. — Ян указал на дверь, а сам отступил назад.
И я вошел…
Я вошел и увидел на груде колотого белоснежного льда тело. Обнаженный труп мужчины — молодого мужчины, приблизительно моего возраста. Вообще-то я никогда не считал себя слабонервным, но сейчас…
Выглядел этот человек ужасно. Кожа с его левой руки была содрана почти полностью за исключением пальцев, и красновато-белая плоть, полуприсыпанная мелкими осколками льда, резко контрастировала с почти чернотой избитого и издавленного до синевы остального тела. Живот несчастного был разорван от паха до солнечного сплетения, и обрывки внутренностей торчали наружу. Горло словно перекушено гигантскими клещами, а все туловище исполосовано длинными резаными (так мне показалось) ранами…
Задрожав как осиновый лист, я перевел взгляд выше — о господи! — у покойника отсутствовало левое ухо, а кожа с половины черепа была снесена точно бритвой. Но все равно, все равно в облике его было что-то знакомое. И вдруг…
И вдруг я в с п о м н и л…
И — п о н я л…
И — закричал, завыл, зарыдал…
А когда не осталось уже сил ни на крик, ни на рыдания, мне внезапно пронзительно отчетливо сделалось ясно — с Каролиной мы не должны увидеться н и к о г д а…
Я зашел в библиотеку проститься с Горным Учителем. Вещи уже лежали в бричке, и кучер скучал на облучке.
Колдун, видимо, прекрасно понимал мое состояние (кое, впрочем, совсем не трудно было угадать по лицу). Он отложил книгу и встал навстречу:
— Мне очень жаль, сударь, что все так получилось…
И умолк.
— Мне тоже очень жаль, — сдержанно проговорил я. — Прощайте, сударь, но последний вопрос. Теперь кольцо у вас. Что вы собираетесь с ним делать?
Он неуверенно пожал плечами:
— Еще не знаю.
Я удивился:
— Но… тот несчастный говорил, что оно должно наконец завершить свой земной круг.
Колдун вздохнул:
— Именно об этом я сейчас и думаю. Я знаю, что обязан его уничтожить, но как? Как?! — если оно практически бессмертно?
— Выкинуть, утопить в реке, закопать в землю, — уныло предложил я.
Горный Учитель покачал головой:
— Бесполезно. Если помните, год назад некая дама по имени Лорелея бросила кольцо в ночном лесу — и что же? Оно почти тотчас всплыло вновь, и хорошо еще, что в конечном итоге попало в руки людей, а не… наоборот.
Я невесело усмехнулся:
— Попало-то оно попало, да только какую и кому это принесло пользу?
Он нахмурился: