— Я тебя люблю.
— Я тоже, — прошептал он, сел на кровати и протянул к ней руки. — Увидимся завтра, милая.
Кассандра улыбнулась, поцеловала его еще раз, на пороге комнаты прикоснулась пальцами к губам и торопливо сбежала вниз по ступенькам.
2
От Шарлоттенбурга до Грюневальда ехать было ненамного дальше, чем из центра. Дорога занимала у Кассандры менее получаса. Если бы она гнала свой синий «форд» побыстрее, то вообще добралась бы за пятнадцать минут. Она уже знала этот маршрут наизусть и ехала самым коротким путем. Молодая женщина то и дело поглядывала на часы, сердце ее тревожно колотилось.
Сегодня она задержалась позже обычного, но времени оставалось еще вполне достаточно, чтобы переодеться к ужину. Кассандру изрядно раздражало то, что она так нервничает. Словно пятнадцатилетняя девчонка, боящаяся прогневить родителей.
Справа показались зеркальные воды озера Грюнвальдзе, «форд» уже мчался по узким, извилистым улицам Грюневальда. Щебетали птицы, на глади озера — ни морщинки. Вдоль улицы стояли величественные особняки, защищенные от нескромных взглядов высокими кирпичными стенами, зелеными изгородями, железными воротами. В этом респектабельном пригороде царила чинная, благопристойная тишина. Кассандра знала, что сейчас в каждом из домов хозяйки с помощью горничных обряжаются в вечерние платья. Ничего, скоро и она последует их примеру.
Кассандра остановила машину у ворот своего дома, хлопнула дверцей, открыла ключом тяжелый медный замок. Раздвинув створки ворот, она снова села в «форд» и поехала прямо к крыльцу. Ворота потом закроет кто-нибудь из слуг — у нее уже не остается на это времени. Под колесами автомобиля шуршал гравий. Кассандра привычным взглядом окинула дом — трехэтажное здание серого камня, выстроенное во французском стиле. Особняк венчала изящная мансарда с резной крышей. Там находились комнаты слуг. Ниже, на третьем этаже, во всех окнах горел свет. Еще ниже, на втором этаже, находились покои самой Кассандры, комнаты для гостей и две маленькие библиотеки — одна выходила окнами в сад, другая на озеро. На этом этаже почти всюду было темно — лишь в одном из окон горел свет. Зато внизу, на первом этаже, где располагались столовая, салон, большая библиотека и курительная комната (там хранились антикварные книги), сияли все лампы и канделябры. Кассандра недоуменно нахмурилась, а потом вспомнила, в чем дело, и испуганно ахнула.
— Господи, только не это!
Ее сердце заколотилось еще быстрей. Выскочив из машины, молодая женщина взбежала вверх по ступенькам парадного крыльца. Тщательно ухоженная лужайка с пышными клумбами, казалось, провожала ее неодобрительным взглядом. Как она могла забыть? Что скажет Вальмар? Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину, а в другой руке держала шляпку и перчатки. Но тут дверь открылась сама. На пороге с непроницаемым лицом стоял Бертольд, дворецкий. Его лысый череп укоризненно мерцал в полумраке, отражая свет канделябров, горевших в салоне. Фрак и галстук Бертольда были, как всегда, белее снега, а взгляд ледяных глаз не снисходил до упрека. Дворецкий смотрел на свою хозяйку безо всякого выражения. За его спиной переминалась с ноги на ногу горничная в черном форменном платье и белом кружевном фартуке.
— Добрый вечер, Бертольд.
— Добрый вечер, госпожа.
Он решительно закрыл за ней дверь, щелкнув каблуками.
Кассандра нервно заглянула в салон. Слава богу, все вроде бы было в порядке. Она совсем забыла, что на сегодня назначен ужин на шестнадцать персон. К счастью, утром Кассандра успела отдать прислуге все необходимые распоряжения. Фрау Клеммер, как обычно, оказалась на высоте. Удовлетворенно кивнув слугам, Кассандра взбежала вверх по ступенькам, но постаралась сохранить при этом достоинство. Совсем не так они с Дольфом мчались наверх, в спальню — скакали через две ступеньки, соревнуясь, кто раньше добежит до постели… Кассандра улыбнулась от этого воспоминания, но тут же согнала улыбку с лица.
На площадке второго этажа она остановилась. Холл был выдержан в серых тонах — серые ковры, жемчужный шелк на стенах, бархатные драпировки того же оттенка. Из мебели здесь имелись два великолепных сундука а-ля Луи XV, с мраморными крышками и наборными стенками; на стенах висели старинные канделябры с лампочками в виде маленьких факелов. Между светильниками расположились небольшие офорты работы Рембрандта — они передавались в семье из поколения в поколение. Направо и налево вели двери, но лишь из-под одной из них пробивалась полоска света. Кассандра задержалась на миг возле этой двери, но тут же проследовала дальше, к своей комнате. В этот момент дверь, из-под которой выбивался свет, распахнулась, и в холле стало светло.
— Кассандра?
Вопрос прозвучал строго, но, когда молодая женщина обернулась, она увидела, что в глядевших на нее глазах гнева не было. В пятьдесят восемь лет Вальмар фон Готхард был все еще строен и красив; светлые волосы кое-где тронула седина, а голубые глаза напоминали оттенком глаза Кассандры, только с холодным мерцанием льда. Такие мужественные, горделивые лица можно увидеть на раннетевтонских портретах. Да и статью фон Готхард напоминал средневековых германцев.
— Извини… Так уж вышло… Я была вынуждена задержаться…
Кассандра не стала ничего больше объяснять. После паузы Вальмар ответил:
— Понимаю.
Он и в самом деле понимал ее — гораздо лучше, чем могла себе представить Кассандра.
— Ты успеешь? Будет неудобно, если хозяйка дома появится с опозданием.
— Я успею. Обещаю тебе.
Кассандра смотрела на него виновато. И дело было не в опоздании, а в том, что их семейному счастью наступил конец.
Вальмар улыбнулся, мучительно ощущая огромную дистанцию, которая возникла между ними.
— Поспеши же. И потом, Кассандра… — Он запнулся, но она и так догадалась, о чем пойдет речь — чувство вины еще более усилилось. — Ты поднималась наверх?
— Еще нет. Но обязательно поднимусь, прежде чем выйти к гостям.
Вальмар фон Готхард кивнул и тихо прикрыл дверь. Здесь располагались его личные покои: большая спальня, обшитая темным деревом и уставленная английским и немецким антиквариатом. Толстый персидский ковер с сине-красным узором приглушал все звуки. Деревянными панелями были обшиты и стены кабинета, находившегося за спальней — это была святая святых родового гнезда фон Готхардов. Кроме этих комнат, у хозяина дома была собственная ванная и гардеробная. А покои хозяйки были еще обширнее. Вбежав в спальню, Кассандра швырнула шляпку на кровать, устланную покрывалом розового шелка. Убранство спальни разительно отличалось от интерьера спальни хозяина и прекрасно соответствовало характеру и склонностям хозяйки. Все здесь было выдержано в розовых и желтоватых тонах; повсюду плавные, мягкие линии, шелк и атлас, уют и укромность. Плотные шторы были всегда задвинуты, как бы пряча обитательницу этих комнат от внешнего мира. Гардеробная была почти такого же размера, как спальня: сплошные ряды шкафов, до отказа заполненных элегантнейшими туалетами; целая шеренга туфель ручной работы; множество розовых коробок с шляпками. В гардеробной на стене висел небольшой импрессионистский пейзаж, за которым находился потайной сейф, где Кассандра хранила свои драгоценности. Следующая дверь вела в маленькую гостиную, откуда открывался вид на озеро. У окна стоял изысканный дамский стол французской работы и шезлонг, доставшийся Кассандре от матери. Полки, уставленные книгами, которые она давно уже не читала; блокнот для эскизов, к которому Кассандра не прикасалась с марта… Казалось, она здесь больше не живет. По-настоящему Кассандра оживала лишь в объятиях Дольфа.
Кассандра скинула туфли козлиной кожи, быстро расстегнула бледно-лиловое платье и распахнула дверцы двух ближайших шкафов, наскоро осматривая их содержимое. И в этот миг Кассандре вдруг стало страшно. Что я делаю? Что я натворила? Как я могла ввязаться в эту безумную авантюру? Все равно у нас с Дольфом нет никакого будущего. Я — жена Вальмара навеки…
Кассандра знала, что ее судьба решена, — знала еще с девятнадцатилетнего возраста, когда вышла замуж за фон Готхарда. Жениху было сорок восемь лет, он казался мужчиной в самом расцвете сил. Брак этот состоялся не столько по сердечной склонности, сколько из соображений делового свойства: Вальмар фон Готхард был коллегой отца Кассандры, директором другого влиятельного банка. Породнившись, обе семьи смогли объединить свои капиталы. Для круга, к которому принадлежали жених и невеста, деловые соображения были превыше всего. И тем не менее у жениха и невесты было немало общего — они привыкли к одному и тому же образу жизни, общались с теми же людьми, их семьям случалось породниться и в прошлом. По всем признакам брак должен был получиться удачным. То, что жених был почти на тридцать лет старше, не имело в данном случае никакого значения. В конце концов, он ведь не был дряхлым старцем или калекой. А Вальмар фон Готхард считался писаным красавцем; да и теперь, десять лет спустя, он по-прежнему был все еще очень хорош собой. Главное же — Кассандра с самого начала чувствовала, что этот человек относится к ней с пониманием.