О ней она и вела неспешную беседу с соседом по столу. Самая безобидная тема. Заодно демонстрировала всем прекрасный аппетит. Сидевшая напротив Азильда страдальчески морщилась: она никогда не позволяла себе наедаться, уныло ковыряла вилкой в тарелке, и всё. По её мнению это было аристократично. А тут эта... даже не знаешь как назвать, наслаждается. Её компаньонка и того хуже. Просто нельзя таких сажать за стол! Накладывает на тарелку кусочки повкуснее и так заразительно лопает! А мужчины! Все как один смотрят на это безобразие с восторгом и умилением!
Тут раздражение обратилось против собственных тюремщиков. Её, Азильду, урожденную графиню и настоящую княгиню они оценить не способны. Им простушек подавай! Чернь! Убогая чернь! Плебеи!
Она даже забыла, что внимание именно этих мужчин было бы для неё по меньшей мере нежелательно. Ни красотой, ни обхождением, ни происхождением никто из них похвастаться не мог, богатством тоже. В лучшем случае она получила бы послабление режима заточения, но и то вряд ли.
Лина сидела рядом с комендантом и наворачивала вкусности. Когда ещё удастся так поесть?! Если они сегодня сбегут, на что она надеялась, то потом долго придется питаться всухомятку. А тут тебё все самое-самое что ни на есть... Сыры, окорока, колбасы, паштеты, рулеты, фаршированные перепелки, заливное пяти сортов, корзиночки из теста с умопомрачительными начинками, салаты... А впереди еще горячее.
Сидевший рядом Семпроний подкладывал ей на тарелку то, до чего она сама не дотягивалась и комментировал:
- Этих перепелок вчера поймали в лесу солдаты. Такая форель водится в речке за четыре лиги от Стомбира. Телят наш поставщик отпаивает молоком, поэтому они такие нежные. Провесные окорока я заказываю в одном хозяйстве под столицей, здесь таких не купишь.
Девушка ахала и охала, а он любовался её грудью и время от времени поглаживал Амалию по округлому бедру. Так, чтобы обозначить свои намерения. Аппетит гостьи его только радовал. Говорят ведь, что он показывает другой аппетит, постельный. Судя по тому, как вдохновенно она убирала в себя вкусности, там тоже промашки не будет.
Но Семпроний не торопился. Это только мальчишки хватают и тащат девчонок по углам как можно скорее. Он дождётся вечера. Все должно произойти как положено: в спальне, на кровати. Азильда поднимется к себе, Маммилий уведёт красотку Гертруду, а он как-нибудь уговорит Амалию посетить его скромное жилище. При слове "скромное" он даже хихикнул про себя. Это был последнее, что можно сказать о его доме. Здесь, в глуши, старый служака устраивался со всем возможным комфортом и той роскошью, которую позволяли доходы.
Его радовало не только то, что Амалия хорошо ела, но и то, что она пила вино. Девушку в подпитии так легко уговорить на что угодно.
Гертруда, кстати, тоже вина не чуралась.
Откуда ему знать, что перед выходом обе выпили специальное зелье, ещё дома сваренное Тиной. Оно нейтрализовало алкоголь в крови и в течение суток напиться им было не суждено, сколько ни выпей.
Когда-то Тинин педагог по зельеварению разработала эту пропись для секретных служб Элидианы, но все её ученицы тоже умели варить "декокт трезвости". Ведьмы отлично понимали, что значит тайна, и свято хранили её ото всех, но не поделиться рецептом со своими... Это было попросту невозможно!
Когда, по мнению Лины, пора было подавать горячее, обед вдруг закончился. Не то, чтобы она не наелась, наелась, да ещё как, но просто удивилась. Комендант объяснил, смущаясь, что в империи принято горячее и сладкое есть вечером. Сейчас дамы смогут отдохнуть, а где-то через час-другой придут музыканты и начнется веселье.
Он сурово зыркнул на Азильду и она томным голосом предложила Гертруде и Амалии подняться в её покои. Она живет в этой башне и будет рада оказать гостеприимство, тем более что у неё есть всё, что может понадобиться благородным дамам.
Даже напрашиваться не пришлось! С одной стороны Лина ликовала, а с другой... Слишком легко всё получается. Слишком просто. Интуиция подсказывала, что впереди серьезные неприятности, нельзя расслабляться ни на минуту.
Когда Гертруда и Амалия вслед за Азильдой стали подниматься по винтовой лестнице, проходившей сквозь толщу стены донжона, Семпроний Север довольно потёр руки. Попались, птички! Можно даже не караулить, не позориться. Теперь даже если захотят сбежать, то не получится. Выбраться из башни сумели бы только настоящие птицы, те, что летают.