Да уж, - подумал Семпроний, - Они наделали ошибок, а расплачиваться придется ему, ни в чем не виноватому. Он лукавил сам перед собой, так как отлично знал: нарушить приказ и впустить девиц в крепость его никто не заставлял. Но может быть удастся списать это временное помрачение мозгов не на свой мужской орган, а на ментальную магию коварной ведьмы?
Кавериско тонко уловил момент, когда Север спёкся. Теперь он был готов смотреть на мага как на своего спасителя и выполнить любую его просьбу, лишь бы тот отмазал его перед императором. В этот момент Кавериско и попросил его:
- Дайте мне отряд. Я должен изловить этих девиц во что бы то ни стало. Их может поймать только маг, а кроме меня других магов тут всё равно нет. Но, даже если я их поймаю, без отряда опытных воинов обратно не довезу.
Сообщать дураку, что он не собирается прикрывать его задницу, маг не стал, наоборот, сделал вид, что готов на всё, чтобы получить солдат под своё начало. Продолжал с воодушевлением:
- Они сильны, но молоды и импульсивны, а я человек опытный. К тому же Эмма — моя жена. Она не может действовать мне во вред, магия ей запрещает. Могли заметить — она даже не бросила в меня заклинанием, хоть и могла.
Семпроний хмыкнул, подумав:
Ага, а ковер у тебя из-под ног она выдернула, это как?
Но вслух ничего не сказал. Был у него отряд следопытов и горных стрелков. Небольшой, всего десять человек. Они не подчинялись начальнику гарнизона, потому что были местные. Добровольцы. Они нанимались за небольшую плату прочёсывать окрестности Стомбира, ловить беглецов, буде такие появятся, и заодно снабжать жителей крепости лесной дичиной. Всё равно другой работы в этих краях было не найти.
Вот их-то Семпроний Север решил предоставить в распоряжение мага. Об этом он сообщил Кавериско, а тот, удовлетворенно похлопав его по плечу, вернулся к Даригону и дал тому указание:
- Вернитесь за госпожой Азильдой и выясните подробности. Мы должны знать точно, является ли она до сих пор княгиней и где сейчас кольцо-артефакт.
О том, что, вернувшись в крепость, маркиз его там не застанет, он говорить не стал.
***
После нескольких часов скачки Лина даже не могла самостоятельно слезть с лошади. Хорошо, что Дамиан заметил, как она кряхтит в седле с несчастным видом, и стащил её на землю. Там, правда, ей было не легче: и свою задницу сбила, и лошадиную спину стёрла. Животное было жалко, но боль в ногах и пояснице заставляла забыть обо всём.
А ещё мучил стыд: она никогда никому не была обузой, наоборот, а вот сейчас... После небольшого отдыха следовало продолжить путь, а как это сделать, если один из членов отряда чуть не плачет от боли и совсем не может нормально двигаться?
Наёмники не обратили на Линины страдания никакого внимания. То ли не верили, что ей может быть так плохо, то ли стеснялись. Все же она девушка, а болит у нее очень деликатная часть тела. Бросили попону на землю и крутись как хочешь.
Зато Тина сразу все сообразила и потребовала, чтобы им с Линой выделили местечко за кустиками, куда никто не посмеет сунуть нос. Пока Роберт вместе с Дамианом обустраивали желаемое, она таскалась за ними и зудела, что за новичком надо следить, учить, поправлять посадку во время езды, а не после. А то из-за их небрежения девушка может лишиться всего своего женского естества. Тут не то что княжеской — императорской казны не хватит, чтобы компенсировать такую потерю.
Роберт посмеивался, а Дамиан принял выговор от Тины близко к сердцу. Он действительно чувствовал себя виноватым. Девчонки собой рисковали, сделали самое главное — добыли кольцо и никто из мужчин им не помогал. Так неужели они такие неблагодарные, что в простом помочь не могут: проследить, научить?
Лина валялась на попоне и была страшно недовольна, когда невесть откуда взявшаяся Тина велела вставать и идти за ней.
- Лечить тебя буду!
Вставать не хотелось, идти и того меньше. Все правильно, не на глазах же почтеннейшей публики свои окорока заголять, но больно-то как! С трудом поднялась и заковыляла вслед за подругой. Если уж Тина вспомнила свои целительские обязанности, сбить её с этого курса не могла бы и императорская гвардия.
К счастью ведьма свое дело знала, а кроме того все её мази и бальзамы были при ней. Лина не зря в свое время зачаровывала склянки своей соседке по комнате в общежитии: ни один флакончик не разбился, хотя Тина имела дурную привычку валить их в сумку без разбора.
Она заставила бедную артефакторшу обнажить больные места и старательно втёрла в них сначала заживляющий бальзам, а затем укрепляющую ткани мазь, обильно сдобрив оба средства собственной магией. Это можно было делать без опаски: целительная сила ведьм всегда была направлена внутрь организма и почти не давала отдачи во внешнюю среду, так что засечь эти её действия не смог бы и самый искусный маг.