Здесь, в горах, ведьме очень нравилось: магические потоки были обильные, брать силу получалось легко и можно было не экономить. Поэтому уже минут через сорок Лина смогла встать и радостно улыбнуться: если что и болело, то не зад и не ноги. Она снова была готова сесть в седло.
- Вот, - протянула ей Тина нечто, более всего похожее на панталоны, но из чего-то очень странного, - Надень на голое тело под штаны. Лучше под эти твои страшные, коричневые, которые не жалко. Это батист, который я пропитала особым бальзамом на утином жире. Всё будет заживать раньше, чем ты успеешь натереть. И пластырь на поясницу налепи, а то завтра не согнешься, не разогнешься.
Лина кротко выполнила предписание целительницы. Если упираться, с Тины станется заорать и опозорить ёе перед всеми, так что лучше натянуть эти жуткие панталоны и приклеить ужасный, старушечий пластырь. Все равно смотреть на все это некому.
В это же время Стефан лечил сбитую спину лошади с тем же энтузиазмом, с каким Тина — всадницу. Закончив, подложил под потник тряпку, пропитанную заживляющим бальзамом. Лекарства брал из того же источника: тининой сумки, но магией не приправлял, так как это удел ведьм. К счастью, лошадь пострадала несильно и лечение ей помогло.
Когда исцелённая Лина выбралась из их с Тиной убежища на поляну, где наемники готовили еду, то её встретили радостными улыбками и вручили огромный бутерброд со всякой всячиной: мясом, сыром и овощами. Костёр Роберт разжигать не разрешил, чтобы не выдать невзначай их убежище. Пообещал, что завтра, когда они будут уже в горах, он даст развести огонь и сварить горячую пищу.
Сидя рядышком на попоне, две подружки наелись и разомлели. Обеих потянуло в сон. И тут выяснилось, что они рано обрадовались. Роберт счёл, что они ещё недостаточно оторвались от возможных преследователей.
С направлением тоже определились довольно быстро: вариантов нашлось немного. Надо было как можно скорее добраться до гор и попытаться их перевалить, а для этого стоило сместиться ещё на юг, где империя граничит не с Амондираном и не с Гремоном. На границе между империей и Сальвинией горы становятся ниже и в них достаточно проходов, которые можно преодолеть верхом. К тому же в горах удобнее обороняться. Если залезть повыше, то нападающим трудно подобраться незамеченными.
От всех этих военных соображений у девиц головы шли кругом. Их чувства разделял и Ромуальд. Теперь, когда не было необходимости прикидываться обычным наёмником, он вернул себе собственное имя, потребовав, чтобы его больше не называли Гюнтером. Хотел и титул, но тут и Роберт Данцер, и Дамиан встали стеной: пока они не вернутся в княжество, ему лучше не валять дурака, изображая из себя важного вельможу. Целее будет.
Ромуальд попытался найти понимание у девушек, но те, к его изумлению, полностью разделяли позицию советника.
Пришлось ему засунуть свои амбиции в карман и слушаться предводителя отряда. А тот велел собираться: через полчаса трогаемся. Заодно и похвалил предусмотрительность советника. Так как они умно поступили, взяв с собой заводных лошадей, то можно продолжить путь не мешкая.
Лине заседлали другого коня и скачка началась снова. Теперь рядом с ней держался Дамиан: следил за правильной посадкой и давал указания. Лина старалась всё выполнять, но через несколько часов постоянных указаний и понуканий, прибавившихся к мучениям от собственно верховой езды, ей хотелось чтобы зануда-советник уже заткнулся, желательно навсегда.
Когда солнце давно перевалило за полдень, Данцер скомандовал остановиться. Все устали, хотели есть, да и крепость осталась далеко позади. Можно было искать место для отдыха и кормёжки.
Посланные на разведку по обе стороны от дороги наемники вскоре вернулись и сообщили, что нашли место для привала. Роберт расспросил обоих и махнул рукой в сторону гор. Разведчик, нашедший место, шел впереди и показывал дорогу.
Ему действительно улыбнулась удача. Глубокая расселина вывела отряд к довольно большой скрытой от глаз и окруженной скалами поляне, на которой росла густая, ярко-зеленая молодая травка. В одном месте трава была особенно темной и сочной: там со скалы стекал ручеек чистейшей воды.
- Все тридцать три удовольствия — сварливо пробурчала Лина, сползая с крупа своего коня.
На этот раз благодаря Тине её попа пострадала значительно меньше, зато чувствовала она себя в целом гораздо хуже. Вчера весь день как на сцене, ни минуты отдыха, потом скачки всю ночь до утра... И разве ей дали после этого отдохнуть? Нет! Снова водрузили на лошадь и опять вперёд, вперёд! Сил не было уже никаких.