Неделю спустя Мира позвонила мне на работу. «Папочка, спасибо за деньги. Я в самом деле хочу избавиться от этого… Только вот Винстон… Ну, то есть он должен вначале подготовиться морально. Но что ты хочешь? Он такой чувствительный, настоящий художник! Знаешь, я интересовалась насчет курсов по имиджу и макияжу… Это ведь хорошо, правда?»
Эва, как ты могла? Как могла ты сказать Мире, что она для тебя навеки мертва. Когда она, смертельно больная, дрожащая, бедствующая, звонила тебе столько недель подряд, умоляя о помощи… До тех пор, пока ты не бросила в очередной раз трубку. В тот черный вторник. «Мама, помоги мне», — умоляла она тебя, корчась на полу от боли. Я узнал об этом уже потом, от того самого африканца, от Винстона. — «Скажи, чтобы папа зашел… Мне срочно нужны деньги, иначе…»
Почему ты мне тогда сразу же не позвонила? Ты убила ее, холодно положив трубку. «Оставление без помощи» — так это, кажется, называется, господа? Да-да, вот так же сотни тысяч наших с вами соотечественников отправляли в свое время в поездах на восток. Потому что большинство молча сидело дома и ничего не делало. Преступление требует расплаты… Ради симметрии…
— Кстати, — сказала Ира по дороге домой. — Распутин в юности работал официантом. Обычным официантом в ресторане, при том что он… Смотри, Йоханнес, осторожно, не упади!
Я натолкнулся, что называется, на снежный торос, одновременно почувствовав, как какая-то невидимая рука двинула мне по затылку. Кто это мог быть? Мой отец на небе? Эва? Пухлая рука Морфея? Рука Фемиды? Ведь не Мирина же это была рука? Я никогда этого не узнаю. И вы тоже. Обыщите меня хоть до самых генов! Классно я выразился, правда?
Ире вдруг захотелось срочно поставить свечки. Четыре. Она не могла объяснить, почему, но только что она получила медиограмму. Мы двинулись назад, в сторону Казанского собора, который был закрыт, и в конце концов пришли в леденцовую церквушку, возле которой когда-то был убит царь, разорван на части народным гневом. Все это сказки, но что поделаешь, если весь мир желает быть обманутым.
30
Сегодня произошло нечто ужасное, нечто совершенно кошмарное. Если я еще смогу рассказывать об этом, после всего того, что со мной произошло. Надо же, и это после того, как я стал намного лучше себя чувствовать. Намного лучше! Послезавтра прибывает королева, мой план полностью продуман, и надо же, чтобы теперь, именно теперь… Только что в дверь ко мне постучали из службы гостиничного сервиса. «Herein!»[67] — крикнул я, и в номер вошел юноша в форменном белом пиджаке. Он катил сервировочный столик на колесах, из ведерка со льдом выглядывала бутылка шампанского. Я спросил, что все это значит.
— Комплименты от дирекции, — ответил он, вытягиваясь по стойке «смирно». — Каждый день мы разыгрываем между гостями нашего отеля бутылку шампанского. Жеребьевка только что закончилась. Приз выпал вам.
Мне выпал приз, подумал я, глядя на улицу через окно, занавешенное бархатными гардинами. По улице торопливо двигались люди, месили по холоду снежную кашу, а мне, видите ли, выпал приз. Где сейчас Ира? Где затерялась она в этом густо застроенном болоте, которое я научился любить и ненавидеть, как Бог людей, живущих на Земле? Даже на Новый год мы с Эвой никогда не пили шампанского. Нам обоим делалось потом от него нехорошо, мучили газы. Не потому ли большинство миллионеров вечно ходит с надутыми щеками — сплошное скопление газов и засорение желудка!
Я сунул парню чаевые и отослал его вместе с его шампанским на колесиках. Я знаю, что эти ищейки Смирнова там внизу за мной следят… Даже, когда я тут… Они надеются, что я выведу их на след Абрама Абрамовича, которого вообще не существует… Только тс-с-с, ребятки..! Ничего не рассказывать… Пока молчок… Послезавтра прибудет королева… Женщина, которая в жизни немало страдала… Поглядите только на деревянную физиономию мужчины рядом с ней на троне…! Я все ей расскажу, терпеливо… По порядку, не слишком быстро… И она скажет этому консулу, она… В конце концов… Водка обжигает мне рот… Зелье я раздобыл в киоске за Казанским собором… Надо было видеть, как смотрели на меня портье, когда я только что проходил сквозь дверь-вертушку, зажав невзначай под мышкой две бутылки… Но они ничего не могли мне сделать… Они согнулись пополам в поклоне, как старомодные складные ножи… Доллары творят здесь чудеса!