«А ведь Иоганн говорил, что он веселый и шумный парень, — думал Клеменс, исподтишка изучая Ганса. — Может быть, стесняется?»
Шлюстер пытался расшевелить сына, тот молчал.
Шлюстер приходил с ним несколько раз. Освоившись с обществом, Ганс несколько оттаял, стал разговорчивей, сдержанно посмеивался, наблюдая за озорными выходками Антона и перебранкой между Петером и отцом. Но дальше этого дело не шло.
В день рождения старшего Клеменса дом его наполнился шумной толпой многочисленных знакомых. Прибыли Шлюстер, его супруга, Ганс, приятели и приятельницы Антона, фрау Лидеман и Руди, Фриц Тиссен, заглянувший на минуту, чтобы поздравить Петера, люди делового мира, так или иначе связанные с фирмой. Веселились до рассвета.
— Займи Ганса, Антон, — попросил Шлюстер. — Сидит, нахохлившись, словно сова.
Антон разыскал среди гостей Ганса, пригласил выпить. Тот не отказался. Антон начал рассказывать анекдоты; Ганс бровью не повел. Антон подумал, что, быть может, его приключения в Африке расшевелят нелюдимого молодого человека. Ганс внимательно слушал, но и только. Разговор не клеился.
Помощь явилась с той стороны, откуда ни Шлюстер, ни Клеменсы ее не ждали… но об этом потом.
Зато в ту ночь Антону повезло в другом: Клеменс познакомил его с Рудольфом Лидеманом.
Автомобили, яхты, мотоциклы были одинаково страстью Антона и его приятеля Руди Лидемана. Быть может, на том и сошлись эти молодые люди с такими разными характерами: энергичный непоседа Антон Клеменс и инфантильный Рудольф Лидеман, в те времена начальник оперативного отдела танкового корпуса.
Руди получал немалое жалованье, но денег у него всегда не хватало.
У Антона карманы всегда полны долларов, и он не упускал случая выручать приятеля. В ресторанах, на бегах Антон расплачивался за Руди, делая это так тактично, что тот просто разрывался желанием хоть чем-нибудь отплатить наследнику фирмы «Клеменс и Сын».
Молодых людей видели на скачках, на спортивных соревнованиях, в клубах, где собирались люди с громкими именами, в фешенебельных ресторанах.
5
Однажды Антон вернулся домой встревоженный.
— Ты слышал? — С такими словами он вошел в комнату, занимаемую отцом.
Клеменс-старший кивнул львиной головой. Лицо его носило печать озабоченности. Он слушал радио, позабыв о трубке, лежавшей рядом на столике.
— Адольф только что выступал в Вене. Он сказал буквально следующее, я записал: «Если из этого города провидение призвало меня к руководству рейхом, то оно не могло не возложить на меня миссию возвратить мою дорогую родину германскому рейху…» Итак, аншлюс — совершившийся факт, сынок.
— Да, — мрачно согласился Антон. — Я спрашивал этого болвана Лидемана, какая столица и какая страна на очереди.
— Да? — с непроницаемым видом переспросил Петер. — Что он сказал?
— Прага.
— Не новость. Звонил Догнал, агент фирмы в Праге. Чехословакия, сказал он, окружена. Через некоторое время Гейнлейн потребует автономии Судет. И фюрер займется чехами.
— Потом?
— Если не остановят — Польша. И Франция, конечно, в первую голову.
Отец и сын долго молчали,
— Что еще сказал Лидеман? — Петер выбил пепел из трубки, набил ее и сильным нажатием большого пальца придавил табак.
— Да разный вздор. Он сегодня не в духе, бедняга. По-моему, его невеста меньше всего думает о свадьбе.
— Кто такая?
— Мария фон Бельц.
— А! Ее брат в Советах.
— Да. Кажется, ты сказал мне об этом?
— К русским он нанялся инженером. Кем он продался здесь, уезжая в Россию, фирме пока не известно. А выяснить надо. Пусть Карл Бельц покрывает здешним жалованьем хоть часть своего долга нам. Только это интересует меня в данном случае.
— А он много должен нам?
— Не меньше, чем Лидеманы.
— И Мария знает?
— Почему тебя интересует эта шалая женщина? — Петер внимательно поглядел на сына.
Антон смутился.
— Просто так.
— Она очень красива. Поберегись, Антон!
— Я только что познакомился с ней. И уж если говорить откровенно, я не хвастаюсь, отец, поберечься следует Лидеману.
— О, я знаю. Она влюбчива, словно кошка. Но кошки, помимо влюбчивости, ловят жирных мышей. И кушают их.
Антон рассмеялся.
— Ну, ну, мной подавится любая кошка.
— Смотри! — Петер шутливо погрозил пальцем сыну. — Когда уходит твой пароход?
— Мне еще надо увидеться кое с кем.