Глаза Бьярки сверкали, в них были ненависть и угроза.
Выражение лица Фланна было трудно описать; он был сдержан, отстранен, почти безразличен, но в нем было не только отрешение. Ну, конечно! Фланн тоже любил эту девушку, но не ту, которую Гвальхмай знал так хорошо. За его безразличием скрывалась глубоко спрятанная печаль.
Третьим был Скегги, отец девушки. С ним было проще. В его взгляде было ожидание исполнения обещания. Как хорошо Гвальхмай знал этот взгляд! С болью он понял, что обещание, которое он сам когда-то дал, давно пережило того, кому он его давал. Объяснить это окружавшим его людям было равносильно тому, чтобы вскрыть глубокую рану.
"Меня зовут Гвальхмай. Это британское имя, данное мне отцом, который тоже был британцем, хотя считал себя римлянином. У него был могущественный друг по имени Мерлин. Народ Британии называл его чародеем.
Эти двое, вместе с другими, давным-давно отправились из Британии в плавание и обнаружили землю к западу отсюда. Там мой отец стал царем, а Мерлину поклонялись, как богу. Его прозвали Пернатым змеем — Кецалькоатлем, Повелителем ветров. Я его крестный сын. Это кольцо, которое вы видите, и с помощью которого, как мне рассказали, был разведен огонь, я ношу по праву его наследника. Будьте осторожны, не трогайте его. Только я могу невредимым носить его.
Были те, кто говорил, что Мерлин не умер, хотя мой отец присутствовал при погребении. Я знаю только, что, когда его гробницу вскрыли, чтобы покончить со спорами, тела там не было. Я видел это сам. Возможно, он поспал некоторое время и сейчас посещает Землю мертвых, которую долго искал, и, может быть, однажды он вернется. Как и мой отец, он хотел, чтобы земля Алаты была передана под власть императора Рима.
Вот почему мне было поручено стать посланником моего отца. И хотя само послание я потерял, я намерен отправиться к императору Рима, поскольку поклялся священной клятвой на рукояти меча моего отца.
Может быть, Рим находится в смертельной опасности. Тогда Алата станет убежищем для его народа. Я обязан предоставить это убежище тем, кто нуждается в нем. На их кораблях я вернусь домой.
Я прошу вас помочь мне добраться до Рима. Я немного владею магией, которую почерпнул из книг моего крестного отца. Мы можем быть полезны друг другу".
Он взглянул на каждого из них. Поначалу все молчали, но он легко читал их мысли.
Кореника-Тира сияла любовью и гордостью. В ней он не сомневался, хотя теперь было видно, что эта красивая девушка с золотыми волосами во многом отличалась от той, которую он когда-то повстречал. Этого следовало ожидать. Тем не менее, Кореника доминировала над телом. Пока она не оставила его ради другого вместилища души, она была Кореницей.
В глазах других пылала ненависть. Лицо Фланна теперь было открыто. Он мог бы стать хорошим другом при других обстоятельствах, но он не пытался скрыть свои чувства из-за очевидной потери девушки. Его ненависть была не так сильна, как чувство облегчения от мысли, что опасный соперник скоро может исчезнуть.
Бьярки был не так прост. Гвальхмай видел зависть и, как он подозревал, жадность, а может быть, еще и ревность. Придется присматривать за Бьярки.
Однако важнее был Скегги. Хотя рыбак смутно осознавал, что случилось с его дочерью, поймет ли он, что это было необходимо? Могло быть, его возмутило, что с ним никто не посчитался, и он боялся, что может произойти что-нибудь плохое. Очевидно, он очень любил свою дочь.
Гвальхмай попытался успокоить их всех улыбкой, но никто не смотрел ему прямо в глаза. Тем не менее, все трое пообещали помочь поскорее добраться до Рима, каждый по своей причине.
Кнорр пропорол бок о плавающий лед. В то утро они не покинули залив. Пока Бьярки и Флайн конопатили лодку мхом и смолой из запасов, Гвальхмай и девушка отправились искать яйца на верхнем лугу.
Скегги пошел с ними. Ему не хотелось надолго выпускать дочь из виду. Втроем они собрали много гагачьих яиц, больше, чем было нужно, но яйца можно легко сохранить, если опускать их в кипяток порция за порцией на несколько мгновений. Внутренняя часть оказывается хорошо изолированной от воздуха и останется сырой, но свежей в течение довольно долгого времени.
Когда все дела были сделаны, день почти закончился. К сожалению, до сих пор не попадалась дичь. Однако они зажарили пару уток и теперь благородно пировали, несмотря на отсутствие красного мяса. Один Бьярки был недоволен.
Теперь, когда ему было хорошо, сухо, тепло, потому что все ели в шатре, защищавшем от постоянного ветра, он жаждал эля, которого не было. Чем больше он думал о пиве, тем сильнее ему хотелось выпить. Закрыв глаза, он видел кувшины и бочки, кожаные бутылки и рога, наполненные вкусным, пьянящим, пенистым элем.