Все трое приговоренных были повешены, однако, пока они были еще живы, веревки срезали, а людей бросили заживо в пламя поджидающих костров.
Из трех витых башен черного дыма не вылетел ни один белый голубь.
Но были и более приятные картины и воспоминания, которые Гвальхмай перебирал в памяти, пока брел на север, возвращаясь туда, откуда началось его, казалось бы, бесплодное странствие. Он так и не приблизился к выполнению своей невозможной миссии — передать континент Алата христианскому монарху.
Он утешал себя воспоминаниями.
В них были пышные поля Домреми, где девочка Жанна пасла овец, благоговейно слушала сладкие песни ангелов, бегала, играла и мечтала.
Он шел и размышлял о том, где же она впервые получила благословение от Голосов, и посвятила себя долгу и девственности "до тех пор, пока этого желает Бог". Она мало играла и проказничала, как можно меньше! Как много это о ней говорит!
Вот здесь стояло Дамское древо, ветви которого она вместе с деревенскими ребятишками приходила наряжать в мае в честь фей, весны и радости жизни.
И вот в конце мая, в декабре своей жизни Гвальхмай стоял одиноко с букетиком цветов, наблюдая за бабочками, трепещущими вокруг этого древнего дерева.
А среди них сидел кто-то бледно-зеленый! Только что на ветке была цикада с красным пятном, как вдруг появился томный улыбающийся юноша с лирой за спиной. Этот небрежный, ироничный вид, элегантно выставленная нога — это Хуон!
"Это наша последняя встреча, сэр Орел. Я больше не нужен тебе, а моя королева призывает меня. Я хотел бы обнять тебя, но у тебя в крови железо и на поясе сталь. Это наше прощание".
"Я знаю, что ты был рядом со мной, даже когда я тебя не видел. Я знаю, что ты помогал мне способами, которые я смутно понимаю и не смогу отплатить. Ты действительно должен идти? Есть и другие, кому ты нужен, которые никогда не забудут тебя и твой народ".
"Земля все еще красива, но когда-то она была намного прекраснее. Я последний покидаю ее. Я оставался здесь так долго ради тебя. Астофар будет восхитительным удовольствием, но все же здесь был наш дом!
Сэр Орел, передайте вашему виду, чтобы он выше любых драгоценностей ценил то, что мы вам завещаем. Теперь это Мир человека".
Далекий, слабый, откуда-то высоко доносился ликующий и властный сигнал. Воздух Земли в последний раз ностальгическим эхом отзывался на звук рожков Эльверона.
"Меня зовут, я должен идти. Прощай, друг. Прощай, сэр Орел. Другая идет к тебе в гости".
Как только Хуон отвязал свою лиру, он растаял как туман.
Вместо него кружась поднимался в небо бледно-зеленый мотылек. Издалека, как голос во сне, доносилась эльфийская мелодия, сопровождавшаяся затихающими словами:
"Давай сплетем венок на память,
Свив два побега розмарина.
На Древо фей его повесим.
Какое нам явится диво?"
Он узнал голос. Он свил венок. Он положил его высоко на ветку, и ветер подул сквозь него, рассеивая аромат.
Было тихо. Солнечный свет обрел великолепие. Все казалось новым и прекрасным, как будто мир только что был тронут славой.
Он ощутил самое легкое прикосновение, которое можно себе представить на щеке. Это было похоже на мимолетное движение воздуха от колыхания крыльев бабочки, но еще это было похоже на поцелуй.
Он услышал тихий шепот — или это была только желанная фантазия?
"Дорогой баск!" Слабый запах древесного дыма окутал его.
Тут же от волшебного мгновения не осталось ничего, кроме навязчивого воспоминания о ярком смехе, звоне стали и смелом знамени, свободно плывущем в солнечном свете долгого лета.
Были даты, которые он помнил.
1449. Год триумфа и горьких воспоминаний.
Гвальхмай стоял рядом с генерал-лейтенантом Дюнуа и наблюдал, как английский гарнизон выезжает из Руана и складывает оружие перед сданным городом.
Он не мог отбросить мысль о том, что в этом году здесь, наконец, стояла армия, которая могла бы спасти Жанну. Почему так поздно?
1450. В том году англичане потерпели поражение в Форминьи и снова бежали от французской артиллерии. Это повторилось 17 июня 1452 года, когда их престарелый генерал Талбот был убит в битве при Кастийоне. Гиень погибла, Бордо пал, и Столетняя война подошла к концу.
Англичане, как и предупреждала Дева, потеряли все, что имели во Франции. Там остались только их мертвецы.
1455. Год, к которому стремился де Ре. Долгожданный год. Величайший год для Г вальхмая.
Огромная толпа наполнила собор Нотр-Дам в Париже. Через толпу в собрание медленно и неуклюже шагала старуха, которую под обе руки поддерживали двое сыновей. Она шла, чтобы подать иск, просить справедливости и бросить вызов медлительному королю.