Гвальхмай любил, когда она была рядом. Он любовался бледным золотом ее волос, когда они сидели в устье пещеры, глядя на море. Сигрид была спокойной, умной девочкой, и им было хорошо друг с другом.
Общаясь с этой девочкой, без громких слов Гвальхмай и Кореника узнали совершенно новую сторону любви. Это была любовь родителей к своему ребенку.
Однажды, когда Сигрид пришла пораньше, неся хлеб и кислое молоко скир, Гвальхмай с удивлением обнаружил, что она ведет к нему незнакомца.
Это был крепко сложенный мужчина моложе тридцати лет, безбородый, загорелый и рыжий. У него были голубые глаза с небольшими морщинками по углам, появившиеся от долгого косого взгляда на солнце сквозь бесконечные волны. Гвальхмаю сразу понравился его вид.
Незнакомец снял вязаную шапочку моряка и поклонился, как показалось Гвальхмаю, чрезвычайно обезоруживающим и вежливым образом. Это напомнило ему о Хуоне, хотя в этом госте не было ничего сардонического или небрежного.
"Мне сказали, что вы — человек моря и знаете кое-что о землях к западу от Туле". Гвальхмай вздрогнул.
"Где вы это слышали?"
"В деревне часто говорят, что вы путешествовали далеко. Я приплыл сюда из Бристоля на английской шхуне для ловли сельди, но надеюсь узнать о странах на западе. Было много разговоров относительно земель за пределами Гренландии и предположений, что, если двигаться в этом направлении, можно достичь Индии и Катая. Я поставил целью моей жизни доказать правильность этой теории. Можете ли вы рассказать мне что-нибудь о западных странах? Не могли бы вы нарисовать мне карты или выступить в роли проводника?"
"Откуда вы, говорите? Вы не уроженец Англии?"
"Нет. Я родился в Генуе, это Италия. Там мало тех, кто согласен с моими идеями. Большинство смеются надо мной. Если я смогу доказать, что я прав, я хочу привезти доказательства в Португалию или Испанию. Может быть, мне удастся заинтересовать одну из этих двух стран. Португалия всегда открыта для моряков".
Гвальхмай спросил себя, не тот ли это человек, которого он ждал — человек, о прибытии которого объявил Мерлин.
"Как вас зовут?" — спросил он.
"Меня окрестили Кристофором. Моя фамилия — Колумб, но некоторые зовут меня Колон44. По-моему, я всегда стремился в океан".
"Были ли у вас в роду моряки?"
"В записях моей семьи есть история о том, что одним из моих предков был человек с севера, служивший в Константинополе. Где-то он нашел клад и потратил его на земли в Италии. У большинства мужчин в нашем роду была жажда странствий. Это у нас в крови".
Потомок Майртры и Арнгрима! Человек, которого он должен был встретить! Круг действительно замкнулся.
"А что Испания и Португалия? Это христианские королевства?"
"Оба. Я бы сказал, что Испания является самым христианским королевством на свете, потому что, за исключением небольшого числа мавров, которые удерживают город Гранада, в Испании живут только ревностные христиане. Никто другой не сможет жить в этой стране. Гранада находится в осаде, и к тому времени, когда я вернусь, город вполне может пасть. Таковы последние отчеты".
"Тогда я непременно обратился бы за помощью к Испании. Думаю, что могу обещать вам успех. Моя пророческая душа предсказывает это. Да, я нарисую вам карты и поработаю вашим проводником, если вы останетесь здесь и наймете парусную лодку. Я верю, что мне будет полезно совершить еще одну морскую прогулку".
На несколько недель старый отшельник исчез из пещеры. Его отсутствие совпало с исчезновением моряка, который без объяснений ушел с английской шхуны, и которого так же необъяснимо снова увидели в то самое время, когда пропавший исландский парусник объявился бесцельно дрейфующим возле Рейкьявика.
Конечно, здесь была какая-то связь, но ее невозможно доказать, а английский моряк (каковым они считали Колумба) помалкивал. Потом он нашел место на другом судне и уплыл. Больше они никогда его не видели.
А приставать с расспросами к старому отшельнику никто не стал. Народ уже давно убедился, что это бесполезно.
Через несколько дней после возвращения пары маленькая С игр ид и ее отец Рагнар принесли еды в пещеру. Они обнаружили, что их друг лежит с закрытыми глазами и улыбкой на губах.
Девочка подбежала к нему и взяла его за руку, чтобы разбудить. Рука была холодной. Он не открыл глаза.
Сигрид повернулась к отцу. Ее губы дрожали.
"Отец, сказочник умер? Что это за колокола, отец? Слышишь, как они звонят?"