<p>
Акико ударила его, рухнув на его спину с воздуха. Подхватив его катану, она присоединилась к Джеку, атаковав оставшихся самураев. Ударом Осенний лист она обезоружила одного, второго ударила с разворота, попав пяткой по челюсти мужчины с хрустом.</p>
<p>
- Какой план? – спросила она, когда Джек отбил атаку последнего самурая.</p>
<p>
- План? – воскликнул Джек, отбрасывая врага. – Так далеко я не думал.</p>
<p>
- Тогда нужно быстрее убираться отсюда.</p>
<p>
Они побежали к массивным дверям. Джек оглянулся. Даймё, хоть и слегка встревожился, следил с радостью за их побегом, словно снова смотрел соревнование. Уверенность даймё удивила Джека, но к ним с Акико уже устремились слуги, что стояли у стен.</p>
<p>
Джек и Акико пробивали себе путь, приближаясь к дверям. Нападали со всех сторон, но они справлялись с ними.</p>
<p>
Оставалось добраться до дверей…</p>
<p>
Словно гром, даймё Като хлопнул в ладоши. Шум эхом пронесся по залу, в который тут же ворвались слуги. Джек и Акико отступали, едва дыша.</p>
<p>
- А меня не обманули, гайдзин. Ты впечатляешь, - сказал даймё Като. – Ты напоминаешь мне легенду о яростной лягушке. Смелость там, где она не поможет.</p>
<p>
Он оглядел стонущие и отключившиеся тела в додзе.</p>
<p>
- Моим людям стоит поучиться умениям у тебя, - отметил он с восторгом. – Но, как бы ты ни цеплялся за свободу, я не дам тебе сбежать.</p>
<p>
Он ударил металлическим краем веера в бронзовый гонг, гул оглушил их. Двери распахнулись, додзе заполнили воины. Джек и Акико тут же оказались окружены направленными на них копьями.</p>
<p>
Даймё с жалостью взглянул на Акико.</p>
<p>
- Я же просил ничего не делать.</p>
<p>
</p>
<p>
37</p>
<p>
ПРИЗРАК</p>
<p>
</p>
<p>
Три мучительных дня… три ужасно долгих ночи… он не видел и не слышал Акико. Джек почти не спал из-за тревоги. Даймё Като убил ее? Переломил ей шею, как и обещал? Или пытал ее? Заставлял платить за смелость? Она не была ценной для даймё, не то, что Джек. И потому он мог надеяться, что она тоже в темнице, как он, что она сидит в углу и беспокоится за него. Джек представил, как она сидит, и освещает комнату лишь тонкие серп луны, едва проникая сквозь прутья решетки в крошечное окошко под потолком. Она могла выжить, могла смотреть на ту же луну. Три дня Джек цеплялся за эту мечту. Но хватка его ослабевала, кошмар тушил огонек надежды.</p>
<p>
«Даймё Като правит жестоко… гордится жестокостью своих самураев».</p>
<p>
Быстрая смерть была бы милосердием. Джек подвинулся и застонал от боли, потирая ушибленные ребра. Его проверяли дважды в день, чтобы принести еду – тонкую рисовую лепешку – и невкусную воду, а потом они каждый раз били его. Они не ударяли его серьезно, чтобы смочь отдать его Сёгуну, но делали пребывание в темнице болезненным.</p>
<p>
Крыса шуршала в темноте, Джек прогнал ее ногой. Она бегала по полу в поисках еды. Джек пожал плечами, подумав, что может проснуться, а грызун уже обглодал его пальцы на ногах. Он не мог потерять еще пальцы.</p>
<p>
В первую ночь Джек осмотрел всю комнату, пытаясь отыскать выход – расшатанный прут на решетке, слабую половицу, брешь в стене. Но ничего этого не было, темница была под землей наполовину, потому единственным выходом было крошечное окошко.</p>
<p>
А с этажей выше доносилась музыка.</p>
<p>
Джек прислушался и различил сямисен, чьи звуки сливались со стуком в барабан цузуми и постукиванием деревянной обуви. Он часто слышал смех и хлопки, и эти радостные звуки только огорчали его. Судя по суете сверху, прибыли самураи Сёгуна, они развлекались с даймё Като. А тот умел показать верность Сёгуну, ведь именно он поймал самурая-гайдзина.</p>
<p>
Джек сдался отчаянию. Он уже был во многих ситуациях, где, казалось, не было выхода. Но с помощью друзей он выживал и преодолевал испытания. Но в этот раз он понимал, что никто не спасет его, не будет никакого чуда. Ведь не осталось друзей, что могли спасти его.</p>
<p>
Все они умерли, могли умереть или были далеко отсюда.</p>
<p>
Джек плакал в темноте. Никто не увидел бы его слезы, и он дал им волю, выпуская горе, злость, смятение и печаль. Лица друзей вспыхивали перед глазами, он просил у них прощения. Хотя виноват был Сёгун, Джек чувствовал вину за то, что они умерли, ведь не настоял, чтобы они оставили его одного.</p>
<p>
Он притих, вспомнив о сестре. Он видел ее, стоявшую в гавани Лаймхаус в Лондоне, ожидая его корабль.</p>
<p>
- Прости, - прошептал он, - но я не вернусь домой.</p>
<p>
Но Джесс отказывалась его слушать. Она манила его к себе рукой.</p>
<p>
И хотя разум говорил ему сдаться, сердцем Джек боролся с отчаянием, пытался взять себя в руки. Ради друзей он встретит это испытание, как истинный самурай. Он должен быть сильным, если хочет вернуться к семье, вернуться домой ради отца.</p>