— Спасибо, но я не отказался бы сейчас и от чего-нибудь покрепче.
Он пытался пошутить, придумать что-то смешное, способное смягчить серьезное выражение лица Джессики. Но не выходило, и она смотрела на него с тем же слегка надменным видом.
— Я не держу в доме спиртных напитков. Иди в бар, если хочешь…
«…и не возвращайся назад!» — это невысказанное продолжение фразы Кевин смог прочесть по глазам Джессики. Он ответил ей тем, что, вернувшись в прихожую, с шумом захлопнул все еще остававшуюся полуоткрытой входную дверь. Кевин намеревался пребывать в этом доме до тех пор, пока не разберется в идиотской ситуации.
— Джессика, — произнес он охрипшим голосом. — Сколько ему?
— Два года три месяца.
Его сердце застучало как у марафонца на финишной прямой. Почему же ей в таком случае было так плохо? Она ведь знала, что он всегда мечтал о том, чтобы у них родились дети. Если только так называемый лучший друг Эйман не перестарался, присматривая за его женой, когда Кевин был в разъездах.
Холодный пот бисером выступил у него на лбу и висках. Ужасная, гнетущая пустота вновь настигла его, как и в тот вечер, когда от него ушла Джессика.
— Неужели он… этот… мальчик…
— Конечно. Если у тебя найдется минутка как следует взглянуть на него, то, может быть, ты заметишь сходство его глаз, его подбородка…
— Но Джессика… — Голос Кевина дрожал. Он набрал в грудь побольше воздуха. Ну, давай, решайся, наконец, скомандовал он сам себе: — Почему так случилось? — спросил он.
— А чего ты хотел? Тебя же никогда не было рядом!
Кевин отвернулся, у него словно ком встал в горле. Эйман — вот истинная причина, по которой она ушла! Джессика не могла одновременно быть его женой и носить ребенка другого мужчины. И винить Кевину, кроме себя самого, было некого. Он, можно сказать, подталкивал их друг к другу, оставляя наедине.
Он сжал кулаки. Ему так хотелось сейчас разбить что-нибудь, неважно что, просто требовалось выплеснуть накопившуюся обиду и злобу. Если бы он только был тогда рядом и мог поговорить с Джессикой! Они бы сообща что-нибудь придумали и, забыв прошлые обиды, смогли бы жить дальше. Не стоило в этом и сомневаться.
Кевин всегда держал себя в руках и придерживался жизненного правила, заключающегося в том, что он никогда не допустит, чтобы рожденный любимой женщиной ребенок страдая так, как страдал он, живя без чувства защищенности и безопасности.
— Эх, Джессика, Джессика! — подумал Кевин. Через что только ей пришлось пройти, укрывая от него свою тайну! Его жена спала с другим мужчиной. Эта горькая правда вертелась у Кевина в голове и не давала ему покоя, он готов был вот-вот взорваться. От обиды за грудиной разлилась непривычная тупая боль.
Он был здесь чужим. Чужим для Джессики и для ее ребенка. Кевин слышал легкие шаги жены. Ее нежный голос и невнятное бормотание малыша то и дело доносились до его ушей и бередили душу. Что он заслужил, кроме хорошей оплеухи и презрения Джесс? Он оставил ее для Эймана и испортил всю жизнь. Ей действительно лучше жить без него!
Джессика наконец-то вернулась. Кевин робко заглянул ей в лицо, но сквозь холодную маску ничего толком не смог уловить. Не было ничего удивительного в том, что она не хотела видеть его рядом с собой. Он был неудачником и одним своим видом напоминал о тех страданиях, которые выпали на ее долю.
Его же горе было безгранично.
— Я принесу все необходимые бумаги для развода в пятницу. — Его щеки пылали. Он говорил тихо, с хрипотцой.
Джессика резко остановилась, словно у нее перехватило дыхание и ей трудно было пошевельнуться. Затем она обернулась к Кевину.
— Конечно… — рассеянно произнесла она. И на ее лице мелькнула легкая грустная улыбка.
Это было чудовищно! Он-то думал, что все смог предусмотреть, предугадать, но не предполагал, что между ними станет маленький мальчик. Этот ребенок спутал все карты.
И тут сквозь хаос мыслей ему на выручку пришла договоренность с Кларой. Кевин ведь уговорил эту девушку прилететь, чтобы получить у Джессики консультацию по оформлению садовой территории загородного дома. Он заплатил ей, надеясь, что та поучаствует в его спектакле.
— А… наша договоренность насчет проекта для Клары еще в силе? — спросил Кевин, меняя тему.
— Конечно, не беспокойся. Так ты хочешь кофе? — спросила Джессика. Она хваталась за соломинку и прекрасно это осознавала. Но эта соломинка могла дать ей еще один, и, быть может, последний шанс объясниться с Кевином, прежде чем он подпишет развод.
— Нет, спасибо, мне кажется, что я и так слишком задержался, — сказав это, он поспешно направился к выходу. А выйдя из дома, Кевин сбежал по лестнице так стремительно, что можно было подумать, будто ему трудно вынести еще хоть одну минуту в обществе Джессики.
Она вышла на крыльцо и вытащила из замочной скважины забытые в ней ключи.
— Не беспокойся, — произнес он напоследок, направляясь к машине. — Я предоставлю тебе развод без всякого шума.
Он уже был возле ворот, когда услышал голос Джесс.
— Я назвала его Джимми! — крикнула она. Ее, несомненно, поразило, что Кевин не стал интересоваться их сыном, да и вообще выказал к ребенку полное равнодушие. Но что же она могла ожидать, после того как столь долго скрывала мальчика от отца?
И не может служить оправданием тот факт, что она узнала о беременности лишь после того, как ушла от Кевина. В первый месяц она думала, что отсутствие месячных вызвано стрессом. Но вскоре Джессике не оставалось ничего другого, как посмотреть правде в глаза. Снять розовые очки и увидеть вещи в истинном свете. Она — беременна и одна, Кевина нет рядом! Было очевидно, что и свекровь, и Эйман — оба в свое время говорили правду. Их отношения с Кевином оказались недолговечными, брак быстро потерпел крушение.
Кевин остановился на мгновение, но не обернулся и не посмотрел на Джессику.
Она же готова была запустить в него всем тем тяжелым, что накопилось и окаменело в ее душе за эти годы. Обвинить Кевина в бесконечных неурядицах, потребовать от него объяснений, отомстить за недобрые слова его матери, которая утверждала, что он изменяет Джесс с другой. Она хотела бросить ему в лицо ту грязную правду, которую однажды поведал ей его лучший друг. Но она ни звука не могла произнести, лишь только слезы выступили у нее на глазах.
Кевин исчез в ночной темноте, не проронив ни звука.