— Да. Я обещал.
— Что ж… этим все сказано. — Джесс повернулась спиной к Кевину и отошла в дальний конец кухни. Да, это конец всему. — Убирайся из моего дома! — зло произнесла она.
В кухне воцарилась напряженная тишина. Джессика не могла заставить себя взглянуть на мужа. Она закрыла глаза и пожелала, чтобы он исчез быстро и незаметно.
Наконец до нее донесся звук его шагов, удаляющихся по направлению к входной двери. Она услышала, как открылась и закрылась дверь. Силы покинули бедняжку, Джессика упала в кресло и, прикрыв ладонями лицо, затряслась в рыданиях.
В соседней комнате захныкал Джимми.
— Ну, мне, кажется, пора… — нехотя произнес Эйман, заглянув на секунду.
— Пока… — ответила Джессика. Ей было все равно, увидит она его еще раз или же нет: то, что он сделал, нельзя забыть. Разве можно простить такую вот преднамеренную ложь? Если он действительно любил ее, то должен был желать только счастья.
Чем скорее Кевин принесет бракоразводные бумаги, тем лучше. Джессика хотела немедленно перелистнуть эту драматичную страницу своей жизни. Но тут ее размышления как-то сами собой оборвались. Как сложится ее дальнейшая судьба, если в ней не будет Кевина?
Джессика услышала, как Джимми затих. Видимо, Вероника успокоила его и мальчик отвлекся. Поэтому Джесс стала заправлять посудомоечную машину. Но у нее все валилось из рук. Почему, заняв чем-то ребенка, подруга не появилась здесь? Это было так не похоже на нее. Вполне понятно, что она хотела оставить на некоторое время Джессику в одиночестве, но чтобы ее не было вот уже пятнадцать минут?! Такое в высшей степени странно!
Вытерев руки, она направилась в гостиную, где должна была быть Вероника. Но не успела Джесс войти туда, как ее ноги окаменели и она стала как вкопанная: в комнате на полу вместе с Джимми была не Вероника, а Кевин.
Они играли, как ни в чем не бывало. Словно два приятеля, только вот Кевин не был маленьким и невинным мальчиком. Они оба подняли головы и посмотрели на Джессику. Глаза Кевина сияли от света, падающего из окна, а у Джимми от того, что увидел маму. Кевин непроизвольно улыбнулся, но, как только увидел жену, улыбка с его лица мгновенно исчезла.
Джессика снова взяла себя в руки и постаралась придать своему голосу уверенность и гордость.
— Что ты здесь делаешь? Я же тебе сказала, чтобы ты убирался из моего дома.
— А я и собирался уходить, но не хотел оставлять Джимми одного.
Она недоверчиво качнула головой и прикрыла глаза. Когда же вновь открыла их, то Кевин все еще был на прежнем месте. Он и не собирался уходить, а, похоже, преследовал свою определенную цель. И если он станет использовать для этого Джимми, то Джессике от него уже никак не отвертеться.
— Я теперь здесь. Ты можешь идти.
Джимми вытаращил на нее глаза. Он не знал, то ли расплакаться, то ли продолжать играть с паровозиком. Малыш поднял вагончик и показал его матери.
Она кивнула ему и улыбнулась. В ее взгляде было столько любви и нежности, сколько она могла дать своему сыну. Они слишком много страдали, и теперь Кевин не имеет права мешать их счастью.
Кевин повернулся и улыбнулся своему сынишке.
— Это самый классный парень из тех, что я когда-либо встречал.
Слеза невольно скатилась по щеке Джессики. Она быстро вытерла ее рукой.
— Думаю, тебе не слишком-то часто приходится общаться с детьми.
— Да, ты права. Но Джимми действительно классный парнишка.
— Ты так говоришь, потому что он твой сын, не так ли?
— Потому что он твой и мой, — поправил Кевин.
— Послушай, — вздохнула Джессика, — я прошу, чтобы ты ушел.
— Но мне надо поговорить с тобой.
— Сколько можно?! — Джессика пыталась говорить грубо и жестко, но ее прежняя уверенность куда-то испарилась. Кевин прямо-таки околдовал ее.
— Я помогу тебе навести порядок.
Он встал и взял со стола и поставил на поднос тарелки с остатками бисквита.
— Ты займешься уборкой? Ну и ну! А где Вероника? — Джессике очень хотелось, чтобы сейчас на ее стороне оказался хотя бы один союзник. Ей нужно было собраться с новыми силами, чтобы продолжать воевать с Кевином.
— Она ушла.
— Почему?
— Потому что я попросил ее об этом, и она согласилась. Она умница, не правда ли?
Кевин говорил спокойно и уверенно, притом с таким видом, будто не мог и на секунду вообразить, что кто-то попытается ослушаться его.
— Уходи. Нам с тобой не о чем говорить.
— А как насчет Джимми?
— Что ты имеешь в виду?
— Алименты.
— Ах, да. Ладно.