То, что собирался сделать Зигфрид, могло послужить поводом для войны, которой он пытался избежать. И все же он ощущал неодолимое желание, мучившее его с тех пор, как он вступил на землю Ксантена. Он поскакал на восток, сделав небольшой крюк на юг, чтобы не наткнуться на датские патрули. Доехав до края леса, который он до этого видел лишь на карте, Зигфрид спешился, привязал поводья к дереву и побежал.
На небе висела круглая луна. Зигфриду нравилось чувствовать свою силу, когда он бежал по лесу, который напоминал ему лес Одина. Он ловко перепрыгивал через корни и большие камни, равномерно вдыхая прохладный вечерний воздух. Время от времени он останавливался, положив руку на дерево и чувствуя ступнями поросшую мхом землю. Ощущение было приятным. Знакомым. Правильным.
Сквозь листву Зигфрид увидел слабый свет и устремился туда.
На юге, выйдя из зарослей, он увидел широкую равнину, в центре которой стоял замок Ксантена. Замок не был окружен городскими постройками и не производил впечатления архитектурного шедевра, как, например, замок в Вормсе. Родовое поместье королей Ксантена выглядело чужим и неприветливым, словно какая-то гигантская рука поставила огромную каменную глыбу на траву, чтобы люди потом прорубили в ней комнаты, коридоры, двери и окна. В лунном свете очертания замка казались равнодушными, холодными и злыми. Несколько домиков сгрудились вокруг замкового рва, от которого исходил солоноватый запах. Этот ров можно было преодолеть только по огромному подъемному мосту.
Зигфрид видел обломки камней, части замковых зубцов, упавшие вниз. Тут не было ни одного стражника, и слабые огни в окнах казались остатками усталой жизни. Даже при дневном свете это не могло быть более очевидным: Ксантен парализован. Замок погрузился в глубокий сон. Его оставили старые господа, а новые никогда им не интересовались.
Зигфрид упал на колени в траву. По его щекам текли слезы. Он чувствовал свое право крови.
Он был нужен Ксантену точно так же, как Ксантен был нужен ему.
— Не на рассвете, — решительно сказал Гунтер. — Даже если мы вызовем Хъялмара на поле боя, это все равно будет выглядеть нападением. В предрассветных сумерках действуют лишь воры и убийцы. Мы не станем опускаться до их уровня.
Хаген погладил себя по бороде и поправил кожаную повязку на пустой глазнице.
— Мы не воры и не убийцы. Но мы можем воспользоваться их услугами.
— В каком смысле? — спросил Гунтер, выглядевший необычно в отблесках факелов, наполнявших королевский шатер ярким светом.
— Если Хъялмар согласится на встречу, если Зигфрид его победит, если датское войско не станет обнажать мечи… Мой король, слово «если» встречается слишком часто. Пара наемных убийц в шатре Хъялмара быстро решит проблему с тем же результатом.
Гунтер возмущенно посмотрел на своего советника.
— Зигфрид должен попасть на трон благодаря подлому убийству?!
— Как и половина королей в наше время, — напомнил Хаген. — Это увеличит шансы на быстрое установление мира до тех пор, пока Зигфрид готов силой удерживать трон. Не следует забывать, что если однажды нам потребуется убрать его с трона, то для этого уже будет подготовлена хорошая почва.
Гунтер отпил вина прямо из кожаного бурдюка.
— Я даже слышать об этом не хочу. Я дал слово.
— Вы дали слово выступить против Хъялмара, — перебил его Хаген. — И вы его сдержали. Кто осудит вас, если вы доведете эту задачу до конца — ради Зигфрида?
— О, я слышу свое имя! — донеслось снаружи, и наследный принц Ксантена поспешно вошел в шатер. — Надеюсь, вы не говорили обо мне ничего плохого.
Гунтер метнул на Хагена суровый взгляд, завершая их спор на столь щекотливую тему.
— Конечно, друг мой. Мы думаем о том, как тебе помочь.
Молодой воин казался запыхавшимся.
— Хватит думать! Время действовать! Разрешите внести предложение: давайте немедленно пошлем гонца в лагерь датчан. В полдень Хъялмар должен выдвинуться вперед, как и мы.
Гунтер кивнул.
— Он не захочет войны, и мы сможем переговорить с глазу на глаз, как мужчины.
— Нет, никаких переговоров с глазу на глаз! — возразил Зигфрид. — Мы встретимся с Хъялмаром в присутствии воинов обеих армий! Воины и короли — лицом к лицу!
Король Бургундии осторожно освободился от цепкой хватки Зигфрида.
— Ты хочешь говорить с Хъялмаром перед войском, угрожая ему? Мне кажется, разумнее уколоть лошадь иглой и надеяться, что она будет стоять спокойно!
Но Зигфрид не дал сбить себя с толку.
— Необходимо, чтобы Хъялмар привел свои войска, ведь большинство из них — жители Ксантена!
Гунтер взглянул на Хагена, и тот нахмурился, всем своим видом показывая несогласие. Тем не менее король, слегка кивнув, сказал:
— Гонец выедет через час.
Солнце сослужило Зигфриду хорошую службу, разогнав ранний туман. По небу плыли серые облака, но дождя не предвиделось. Для того, что задумал Зигфрид, нужна была ясная погода, чтобы в задних рядах солдаты могли наблюдать за происходящим.
Одинокий голос трубы, согласно договоренности, провозгласил на каждой из сторон начало наступления. По две сотни всадников вели по две тысячи пехоты. Каждый из воинов нес щит и меч. Войско короля Гунтера заполонило огромную равнину: солдаты, представители разных народов, отличались чертами лица и оттенком кожи, но все они были облачены в цвета династии бургундских королей. Солдаты Хъялмара прибыли в таком же количестве. Вооруженные копьями, они не имели щитов от стрел, которые любили использовать гунны.
Два войска, соблюдая дисциплину, подошли друг к другу под предводительством своих королей и военачальников. Застывшие фланги, серьезные лица, холодное железо.
На расстоянии броска камня друг от друга войска остановились.
С каждой стороны выехало по три всадника. Гунтер, Хаген, Зигфрид. Хъялмар и двое его полководцев.
Датский король выглядел именно так, как о нем и говорили. Его морщинистая кожа была испещрена шрамами, а мышцы, несмотря на возраст, сохранили былую силу. Когда-то меч врага рассек Хъялмару левую щеку от уха до уголка рта, и красный шрам подергивался в такт биения его сердца. Густые седые волосы были взъерошены, а темные глаза колко смотрели из-под густых бровей. В его взгляде было равнодушие, но в то же время и жестокость. Он не горел яростью, не искал глаз других. Все его внимание было обращено на Гунтера.
Лошади остановились так близко друг от друга, что почти касались ноздрями.
Зигфрид взглянул на солдат, стоявших за спиной Хъялмара. Лишь на немногих из них была форма с датским гербом. Большинство воинов были одеты просто, а на некоторых щитах виднелись светлые пятна — там когда-то был герб династии королей Ксантена.
— Король Хъялмар, — уверенно произнес Гунтер. — Я — Гунтер Бургундский. Я приветствую тебя во имя христианского Бога.
Этикет требовал дружелюбного кивка и уважительного внимания к собеседнику.
Хъялмар сплюнул на землю.
Если бы Бургундия собиралась вступить в войну, уже этого было бы достаточно, чтобы обнажить мечи. Хаген так и сделал, но, заметив, что ни Гунтер, ни Зигфрид не последовали его примеру, советник взял себя в руки.
— Ты стоишь с чужими солдатами, купленными за чужое золото, на чужой земле, — хриплым голосом прорычал Хъялмар. — Твое дурацкое королевство, которым ты правишь по милости римлян, не стоит завоевания. Так что возвращайся домой, иначе я уничтожу тебя и твоих прихлебателей, как я уничтожаю любое чужое войско, попадающееся мне на глаза.
Хъялмар не хотел унизить Гунтера. Победив во многих сражениях и хорошо укрепив свое правление, он не собирался играть в глупые игры.
Глубоко вдохнув, Гунтер сдержался, чтобы не выказать своего возмущения.
— Готовы ли вы выслушать мои слова?
— У вас нет ничего, что было бы мне нужно, и поэтому я не вижу смысла слушать вас, — ответил Хъялмар, разворачивая коня. — Уходите — или умрите.