Общая спальня королевской пары была великолепно украшена. Отблески многочисленных факелов плясали на шелковых покрывалах. На широкой кровати лежало столько вышитых подушек, что они, казалось, приглашали скорее к развлечениям, чем к отдыху. Пол был устлан коврами и мехами, а на небольшом столике стояла ваза с фруктами. В чашах была ароматизированная вода, а рядом лежали салфетки для освежения. В комнате царила чувственная и в то же время умиротворенная атмосфера, соответствующая единственной цели этой ночи.
Гунтер сбросил меховую накидку, затем снял рубашку. Весь вечер он жадно смотрел на жену, и вино только усилило его страсть. Отныне Брюнгильда была его королевой, и он хотел прочувствовать это сполна.
Властительница Исландии, ставшая теперь всего лишь супругой короля Бургундии, не очень-то радовалась предстоящей брачной ночи. Она стояла перед кроватью и задумчиво смотрела на подушки. Гунтер подошел к ней сзади и стал расстегивать пуговицы, удерживающие платье на спине. Это давалось ему не очень легко, так как от алкоголя перед глазами все плыло, а руки дрожали. Брюнгильда не шевелилась. Через несколько мгновений, которые тянулись бесконечно, она повернулась к мужу. В ее глазах затаилась легкая насмешка.
— Как же мой супруг собирается насладиться своим подарком, если даже не может его распаковать?
Гунтер толкнул Брюнгильду на кровать и опустился на нее сверху. Он придавил ее своим телом, дыша на нее едой, поглощенной за ужином.
— Я могу сорвать платье с твоего тела или разрезать его. Я могу заставить тебя ждать меня обнаженной, пока я не возжелаю твоего тела.
Разорвав платье, он жадно схватил ее за грудь. Брюнгильда перехватила его руку, чтобы направить грубые пальцы туда, где их ждал бы успех в разжигании страсти. Почувствовав слабое запястье, она неожиданно замерла и с любопытством вывернула его. Гунтер закричал, его страсть угасла, как факел под дождем. Король напряг мышцы, но королева без труда столкнула его тело на кровать. Гунтер вцепился другой рукой в ее плечо, однако Брюнгильда была намного сильнее короля. Она обхватила ногами бедра мужа и с силой сжала их.
Гунтер застонал, боль выбила хмель из его головы. Он принялся барахтаться, пытаясь вырваться из хватки собственной жены. Брюнгильда лежала на спине. Ее расслабленное лицо было спокойным, а король дергался, словно рыба, которую медведь только что выбросил из реки.
— Отпусти… меня… — прохрипел он, покраснев от ярости и напряжения.
— Что с тобой, мой король? — спросила молодая жена, не скрывая иронии. — Я что, не получу в постели того воина, который победил меня на поле боя?
У Гунтера рябило в глазах, он отчаянно сражался с тошнотой, поднимавшейся от желудка. Однако он понимал, что ему нечего противопоставить силе Брюнгильды. Конечно, можно было бы списать свою слабость на долгую дорогу и опьянение, но это ничего не меняло. Король не видел другой возможности высвободиться, кроме как дать ей пощечину.
Уже в следующее мгновение из левой ноздри Брюнгильды потекла тонкая струйка крови, очень яркая на фоне белой кожи. Королева на секунду замерла, а потом закричала, как валькирия, и стала бить Гунтера кулаком в лицо. Снова и снова. Удары так и сыпались на короля, но он не мог сопротивляться. Она удерживала его ногами, так что у него даже не было возможности откатиться в сторону, и он висел над ней, словно в цепях.
Наконец ярость Брюнгильды немного утихла, и она ногами столкнула с себя Гунтера, который почти потерял сознание. Когда он свалился с кровати, меха немного смягчили его падение.
Брюнгильда, все еще полностью одетая, выпрямилась в постели. Она медленно вытерла кровь с губы и процедила сквозь зубы:
— Никто из тех, кто когда-либо бил меня, не прожил настолько долго, чтобы успеть об этом рассказать. Считай, что твой статус и наш брак спасли тебе жизнь. Если ты хочешь обладать моим телом, используй свою силу, но не насилие. А до тех пор будешь спать в другой комнате.
Гунтер помотал головой, чтобы хоть немного прийти в себя. Он поднялся на ноги, осторожно ощупывая лицо, уже начавшее заплывать.
— Ты моя, Брюнгильда. Ты покорилась мне на Поле Огня и Льда!
Она засмеялась, и боль от ее смеха была сильнее, чем боль от всех его ран.
— Я покорилась воину и вышла замуж за короля. Но я не отдамся жалкому ничтожеству.
Она явно наслаждалась тем, что впервые за несколько недель снова держит власть в своих руках, пусть это и была власть над ее собственным телом.
Гунтер, прихрамывая, поковылял к двери. Он был рад, что не поставил там охранников. Видно, его судьба в том, чтобы становиться объектом для насмешек двора и народа.
Холодный вечерний ветерок, дувший в коридоре, остудил боль короля, но не его душу. И как Брюнгильда посмела это сделать? Они были женаты, она была его женой, и право этой ночи принадлежало ему. Брюнгильда отказала королю, унизила его, и он не собирался мириться с этим. И все же единственный шанс сломить сопротивление Брюнгильды состоял в том, чтобы снова обратиться к человеку, у которого он не хотел просить помощи, ибо запретил себе это делать.
После того, что произошло в Исландии, Гунтер никогда не говорил с Зигфридом о своем поединке с Брюнгильдой. Он подозревал, что молодой король Ксантена обладал магическими артефактами из сокровищ нибелунгов, но разговор об этом был бы унизителен для Гунтера, поскольку дал бы ему понять, что его судьбой, как и прежде, продолжает управлять бывший кузнец. Гунтер надеялся, что после свадьбы ему удастся избавиться от этой зависимости и от самого Зигфрида, но именно сейчас он понял, что напрасно этого ждал.
Король сумел, не обращая на себя внимания, проникнуть в покои своей сестры, где теперь жил Зигфрид. Стоя у двери, Гунтер слышал влюбленный смех, и ему стало больно, оттого что его брачная ночь оказалась совсем другой. Гунтер тихо постучался и, услышав звуки шагов, спрятался в тени, чтобы не показывать свое избитое в кровь лицо.
Зигфрид высунул голову в дверной проем. Он был радостным и раскрасневшимся.
— Гунтер, что привело вас сюда в эту праздничную ночь?
Король услышал еще чьи-то шаги и поспешно прошептал:
— Кримгильда не должна меня видеть.
Зигфрид не понял, что его друг имеет в виду, но жестом попросил жену оставаться в комнате, а сам вышел в коридор. На нем были короткие штаны, а на груди виднелись красные полосы от ноготков Кримгильды. Увидев следы побоев на лице короля, Зигфрид озабоченно нахмурился.
— Что произошло?
Гунтеру потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки.
— Это Брюнгильда, она… она отказывается со мной лечь!
Зигфрид помрачнел еще больше.
— Возможно, ей нужно время. Она еще не привыкла к Бургундии.
Гунтер в ярости указал на свои кровоподтеки.
— Это что, по-твоему, похоже на действия напуганной женщины? Зигфрид, она насмехается надо мной. Ее нужно победить в спальне точно так же, как и на поле боя!
Только сейчас Зигфрид начал догадываться, чего требует от него друг, и решительно замотал головой.
— Как ты можешь просить меня о том, чтобы я помогал тебе в постели? Это было бы предательством по отношению к королеве Бургундии и к королеве Ксантена!
Гунтер схватил Зигфрида за плечи и в отчаянии стал трясти его.
— Но другого выхода нет! Я же не требую, чтобы ты исполнял за меня мой супружеский долг. Если я заставлю Брюнгильду покориться хотя бы раз, я смогу сломить ее волю и все пойдет так, как уготовано судьбой.
Закрыв глаза, Зигфрид вздохнул:
— Я не могу этого сделать, Гунтер, и не проси меня о том, что будет стоить моей души.
Глаза Гунтера потемнели, его голос охрип.
— Если Брюнгильда посмеется надо мной, то это будет стоить мира. Ты забыл, что наш план союза между королевствами зависит от счастья в обоих браках?